Депутат Госдумы (КПРФ) Вячеслав Тетёкин — о выборах на Ямале, Кобылкине и Якушеве, истинных врагах России — в интервью для «URA.Ru».
Главный коммунист «тюменской матрешки» и депутат Госдумы Вячеслав Тетёкин, одновременно представляющий в парламенте страны и область, и Ямал, и Югру, в Салехарде пробыл два дня. Перед самым отлетом корреспонденту «URA.Ru» удалось встретиться с парламентарием, чтобы поговорить о важнейших событиях, как ожидающих три региона в будущем, так и уже случившихся в России — от катастрофического падения рубля до убийства Бориса Немцова.

— Вячеслав Николаевич, первым делом давайте поговорим про предстоящие выборы в Заксобрание. С Еленой Кукушкиной (нынешний руководитель окружного комитета КПРФ) я на эту тему уже беседовал, но от вас бы также было бы неплохо услышать. Сколько вам требуется человек в Законодательном собрании? Понятно, что один Олег Клементьев — это мало...

— Программа минимум: сохранить наше представительство на нынешнем уровне. А программа максимум — наше представительство здесь увеличить. По возможности, скажем, в два раза. Мы реалисты, не ставим себе невыполнимых задач. Если бы я сказал, что мы тут будем претендовать на большинство — это было бы совершенно нереалистично. А с точки зрения того, чтобы добавить ещё один мандат, я думаю, мы просто обязаны бороться за это.

— Участки все будете закрывать?

— Разумеется, да, будем стремиться к этому, потому что, во-первых, это главный элемент политической борьбы по нынешним временам. Во-вторых, это способ мобилизации наших сторонников и сочувствующих. То есть я должен сказать, что обычно процесс выборов воспринимается как борьба за мандат. Для нас важен не только результат, но и сам процесс предвыборной работы, он позволит нам выйти на широкие массы избирателей и донести до них нашу программу. Даже безотносительно результата. То есть да, мы боремся за результат, но одновременно выборы позволяют нам вывести нашу программу и довести ее до избирателей. И это столь же важно, как и результат.

— Какова программа, в таком случае?

— У нас программа двух уровней. Первая — это общефедеральная, вторая — местная. Общефедеральная программа заключается в том, что многие проблемы, с которыми сталкивается население в регионах, происходят от действий и политики центральных властей. И в данном случае, нравится нам или нет поведение местной власти, но она ограничена действующим федеральным законодательством и решениями, какие принимаются в центре. Поэтому мы в первую очередь должны работать с точки зрения изменения условий на федеральном уровне.

В частности, я подготовил и собираюсь внести в Госдуму проект закона о возвращении части НДПИ в регионы. Пусть не 5%, но хотя бы 1-2% должны оставаться на местах. Начиная с 2010 года доходы от НДПИ полностью забирает центр. И если поначалу субъектам предоставлялись дотации из федерального бюджета, то с 2014 года и эти поступления прекратились. В итоге бюджеты регионов недополучают значительные средства, крайне необходимые им сейчас в условиях все более углубляющегося кризиса. Помимо всего прочего, это ещё и вопрос социальной справедливости. Люди, какие создают основу нашей экономики и бюджета, должны ощущать результаты своего труда. К тому же, требуется помнить, что они работают в тяжелейших климатических условиях. Поэтому никакой уравниловки здесь быть не должно. В этой связи ещё раз подчеркну, что возвращение части НДПИ было бы актом социальной справедливости. И это позволило бы, совершенно естественно, развивать данный регион.

На местном уровне наиболее остро стоит проблема переселения жителей из ветхого и аварийного жилья. Вторая — транспортная доступность, возведение дорог. Возможности для решения этих давно наболевших проблем есть даже в нынешних условиях. Надо отказываться от дорогостоящих, имиджевых проектов, типа проведения чемпионата мира по футболу, и, в первую очередь, решать проблемы населения.

— Про НДПИ интересно, тем не менее, думается, такую инициативу центр не пропустит.

— Я понимаю, что это не пройдет завтра, но это не значит, что не пройдет через какое-то время.

— Лет через 20?

— Нет, не через 20 лет. Ведь кризис в стране продолжает углубляться. Грядет сокращение расходов федерального бюджета. Это негативно отразится и на региональных бюджетах. Социальная напряженность будет нарастать. Поэтому российские власти будут вынуждены на это реагировать и искать дополнительные механизмы решения проблем, дабы не допустить социального взрыва в стране.

А вообще, посмотрите, в СССР здесь были зарплаты намного выше, чем на «материке». Например, простой водитель получал на зимнике 800 рублей, при том, что замминистра получал 500 рублей. Это говорит о том, что советская власть умела считать деньги и понимала, что требуется привлекать людей сюда. Требуется делиться с ними. Вы же знаете, что зарплаты тут были заоблачными: бурильщики получали до 1200 рублей, а это баснословные деньги были в СССР. А сейчас, наоборот, здесь какие-то мизерные зарплаты. Охранники банка получают в Москве больше, чем люди, какие работают в тяжелейших условиях. Требуется возвращать деньги сюда, они здесь зарабатываются. Думаю, рано или поздно мы этого добьемся.

— Вот по выборам ещё интересно: а Елена Кукушкина не планирует пойти в местное Законодательное собрание?

— Это было бы логично. Как руководитель местной партийной организации КПРФ, она должна взять на себя ответственность за то, чтобы возглавить список.

— А в Свердловской области у нее когда полномочия кончаются?

— Это не имеет значения. В случае избрания она просто сложит с себя мандат в Свердловске и начнет работать здесь.

— А к Олегу Клементьеву претензий нет больше? Он пойдет кандидатом в следующий созыв?

— Я бы не хотел касаться этой темы. Решение будет приниматься здесь, но у меня есть сомнения, что он будет кандидатом.

— Праймериз не будет между партийцев?

— Нет, не будет. Я считаю, что это такая новомодная фишка. Не отрицаю, что штука эффектная. Может быть, для западных условий она и работоспособна, а у нас же другой механизм определения: кто реально работает и вносит вклад, кто дает реальный результат. Нам праймериз особо и не нужен, мы и так прекрасно друг друга знаем, кто чего стоит.

— Хорошо. Ветхое жильё, транспорт... Какая-то, может, протестная тематика?

— Протестная тематика формируется из условий человеческой жизни. То есть те же самые зарплаты, тарифы ЖКХ... Это же колоссальная проблема. Тот же самый налог на капитальный ремонт. Вот с какой стати он появился? Дело в том, что испокон веков амортизационные расходы закладывались в квартплату. Квартплата сохранилась, ее не уменьшили, и вдруг появляется ещё один налог на капремонт.

С этим налогом огромные, скажем так, непонятки. Куда данные деньги пойдут? Как они будут распределяться и использоваться? Кто их будет контролировать? Здесь полная неясность. Создается фонд капитального ремонта, который будет данные деньги контролировать сам. Вне зависимости от других уже существующих структур. Зачем жителям новостроек платить налог на капремонт, ведь им в ближайшие 30 лет он вряд ли понадобится? А как быть жителям этих двухэтажных «финских» и «бамовских» домов? Им, наоборот, нужен капремонт, но они малочисленны, у них денег не хватит, чтобы нужную сумму собрать. Если переток денег будет туда-сюда осуществляться, то по какому принципу? То есть «ударили в колокола, но не посмотрели святцы». Не продумали механизмы. Деньги с людей уже берут, но люди не понимают, за что у них берут данные деньги.

— А за какие-то локальные вопросы не готовы браться? Я почему спрашиваю: я, например, вижу, как здесь, в Салехарде, работает ЛДПР. А про иную оппозицию, «Справедливую Россию» и КПРФ, то есть, я вообще подобного ничего не слышу. Они где-то есть, но на этом все.

— Вряд ли вам требуется рассказывать, в каком состоянии была КПРФ до недавних известных перемен в нашем руководстве. Поэтому, я думаю, что с появлением молодых, энергичных и очень опытных, кстати, руководителей нашей окружной партийной организации, ситуация в корне изменится. Несмотря на молодость, Елена Кукушкина и Людмила Журавлева обладают огромным политическим опытом. Поэтому я думаю, что в самое ближайшее время, как раз, отталкиваясь от местных и окружных проблем, наша организация задышит и будет действовать более энергично.

— А вообще, хотя бы примерно, сейчас сколько членов партии по Ямалу? Может быть, выросло число за последний год?

— Свыше 200 человек, очевидно, вот так. Я, честно говоря, исхожу из принципа «лучше меньше, да лучше». С одной стороны, мы обязаны бороться за расширение численности партийной организации, а с другой стороны — мы не должны гнаться за тем, чтобы надувать численность для того, чтобы куда-то рапортовать о том, что мы такие многочисленные. Я считаю, что даже небольшие ячейки, в два-три человека, способны вести очень важную и крупную политическую работу.

— Ладно, тогда можно отойти от темы. Сейчас обсуждается создание комиссии по Арктике. Вы достаточно много высказывались на эту тему, можете сейчас что-то прокомментировать? Действительно ли нам нужна именно правительственная комиссия, а не отдельное ведомство?

— Все зависит не от названия, а от полномочий и ресурсов, какие получит в свое распоряжение данный орган. Пусть хоть комитетом называется. Был в свое время комитет госбезопасности, могущество которого было неизмеримо выше любых министерств. Имеет значение, в первую очередь, полномочия, ресурсы и люди, какие возглавят данную организацию. Вот три слагаемых, от которых зависит эффективность. Тем Не Менее, конечно же, нужна структура, которая бы занималась проблемами Севера. Они специфические.

Наш бюджет сегодня формируется на севере России. Поэтому требуется, чтобы центральная власть перестала рассматривать Крайний Север как дойную корову, которую можно доить, но не нужно кормить. Корову для того, чтобы она давала качественное молоко и большую отдачу, требуется хорошо кормить. Нужен хороший хозяин. Хозяин Арктики. Я приветствую создание специального государственного органа по делам Севера, но еще раз подчеркиваю, что создание новый бюрократической структуры, которая немедленно построит себе прекрасное здание в центре Москвы, наймет огромное количество выпускников престижных московских вузов, ничего не изменит.

— Ну, судя по всему, мы как раз в обратную сторону движемся. Изначально планировалось министерство, большое и серьезное, а сейчас будет комиссия, председателем которой будет Рогозин.

— Да. Рогозин — достаточно эффективный и энергичный управленец, но у него уже, во-первых, есть колоссальный пласт работы — это военно-промышленный комплекс, его ещё поднимать и поднимать. Это такая непаханая целина, с учетом того, что 25 лет ВПК бесконечно разрушали, причем разрушали сознательно, дай бог нам сейчас его поднять. А Север — это отдельная тема. Поэтому не мне решать, разумеется, кто должен быть во главе такой комиссии, но думаю, что тут должен быть отдельный человек, который бы управлял Севером. Ведь, помимо всего прочего, это будут поездки. Требуется много ездить по регионам, смотреть, что происходит.

— А вот губернатор, который в нескольких километрах от нас сейчас в здании правительства находится — не подойдет?

— Дмитрий Кобылкин? Подойдет.

— Есть мнение, что вопрос по его переназначению на пост губернатора уже решен...

— Это вполне очевидно. Дело в том, что Дмитрий Николаевич достаточно эффективный управленец, который знает проблемы Севера, как он местный, молодой, ему хватает энергии и желания позаботиться о проблемах людей. Думаю, что он удовлетворяет как население, так и федеральный центр. У меня нет сомнений в том, что он останется здесь. Другое дело, что если орган по Арктике будет чисто бюрократической структурой, то я убежден, что такому энергичному человеку там делать нечего. Как пример — Роснано. Создали, поставили туда Чубайса. И что в итоге? Пустышка. Ничего нет. Вот этого требуется всячески избежать.

— Какие ещё подводные камни имеются?

— Самая большая проблема — качество управленческих кадров. Беда современной России заключается в некомпетентности и коррумпированности. На первое место я бы поставил некомпетентность. Потому что мало того, что воруют, так ещё и не умеют ничего делать. Вот в чем беда. Это четвертый элемент масштабной работы по Арктике, кроме полномочий, ресурсов и руководителей — компетентность аппарата. Даже если это будут выпускники престижных гарвардских вузов, какие сядут на хорошие оклады, никакого толка от этой организации не будет, где бы она ни сидела: в Москве, Мурманске или Салехарде. Подбор людей крайне важен, а у нас с этим дело швах.

— Хорошо, с Арктикой разобрались. Последний месяц обсуждаются поправки в устав Тюменской области, несколько расширяющие полномочия губернатора. А вы как считаете, куда данные шаги нас всех приведут?

— Ну, в самой формулировке нет ничего такого, что увеличило бы власть Тюмени и ограничило власть региональных администраций в Югре и на Ямале. Обеспечение взаимодействия не несет в себе никакого угрожающего контекста или даже подтекста. Я думаю, что, возможно, были попытки что-то такое внести. Но я немного знаю бюрократическую технику в таких случаях, когда идея начинает обсуждаться в различных кругах и кабинетах и зачастую выхолащивается. Можно предположить, что в основе всего этого была некая идея о расширении полномочий тюменского губернатора, но потом она была просто выхолощена. В нынешней формулировке я не вижу ничего угрожающего или ограничивающего полномочия руководителей автономных округов.

— А если это просто маленький шажок на большом пути?

— Уж очень маленький... Обеспечения взаимодействия — это предельно естественная формулировка.

— В ней можно что угодно скрыть.

— Ну, трактовать, конечно, можно в какую угодно сторону, но это же надо трактовать, а в законе прописано чётко: взаимодействие. А это слово не несет в себе функций контроля управления. Оно предполагает равенство возможностей сторон. В плане независимости губернаторы автономий ничего не потеряли. Мы с вами помним, как на фоне событий в Беслане в 2006 году отменили вообще губернаторские выборы. На ровном месте. Какое отношение имела трагедия в Беслане к политической системе РФ? Никакого. Тем не менее, якобы для повышения эффективности отменили губернаторские выборы. С учетом непредсказуемости действий федеральной власти можно предположить все, что угодно.

— У нас и сейчас на ровном месте отменили выборы.

— Да все, что угодно, может произойти. Можно предположить, что одна из башен Правительства России наклонится сильнее в какую-то сторону, и вдруг нам объявят, что все, возвращаемся к системе всеобщего голосования за губернатора. По нынешним временам, когда все идёт в ручном режиме управления, можно предположить все, что угодно.

— Хорошо. Помню, вы любите поговорить про угрозы для государства, как внутренние так и внешние. Какие сегодня реальные опасности для РФ вы видите?

— Самая главная опасность — политика правительства Медведева. Западные санкции — абсолютная мелочь по сравнению с тем, что творит экономический блок правительства. Есть экспертное мнение, что падение рубля — дело рук Центробанка. А санкции к этому отношения на самом деле не имеют. Что касается падения цен на нефть, то известно, что в десяти ведущих нефтедобывающих странах, какие, разумеется, также сильно пострадали, падение курсов национальных валют составило максимум 15%. У нас же все 100%!

Это означает, что бедствие — рукотворное, источники которого требуется искать внутри страны. То есть самая разрушительная сила сейчас — не американский империализм, а правительство России, его экономический блок, подчеркиваю это. Не правительство в целом, как силовой блок делает свою работу, и достаточно добросовестно. А вот экономически блок, нежелающий отказываться от либерального курса (к слову, обанкротившемуся в мире), проводит политику, которая несет реальную угрозу национальной безопасности.

— И что делать?

— Отстранить от власти. Достаточно. Нам требуется правительство профессионалов. Вы посмотрите, что происходит: глава правительства — юрист, не имеющий личного опыта управления никакими сложными системами.

— Он четыре года занимал пост президента.

— Приведу пример: почему в Вооруженных силах невозможно стать командиром дивизии, если ты не был командиром батальона? Да потому что ты не знаешь жизнь войск. Поэтому грамотно и профессионально руководить такой огромной страной, как наша, без соответствующих знаний и опыта — невозможно. В противном случае, получается то, что мы сейчас с вами наблюдаем. В результате неквалифицированных действий страна неумолимо движется в пропасть.

В Советском Союзе существовала исключительно стройная система подготовки высших кадров. Человек сразу не катапультировался из младших научных сотрудников в заместители министра, это было в принципе невозможно. А сейчас это обычная практика. Ведь отличительная черта нынешнего экономического блока правительства — непрофессионализм. Причем он начинается с уровня министра, замминистра и начальников ключевых департаментов. Как правило, это люди, не имеющие ни профильного образования, ни профессионального опыта. Вот в чем беда.

Вы смотрите: министр промышленности и торговли — социолог по образованию. Это куда годится? И какой результат мы ожидаем? Насколько я знаю, в руководстве департамента авиационной промышленности на самом деле нет специалистов по авиационной промышленности. И что мы хотим получить? Как результат, мы видим засилье «Боингов» и «Аэробусов». Вот это совершено конкретно. Вот где требуется бороться с западным влиянием. Даже проблемы с продуктами и ценами, возникшие в Салехарде — результат фундаментальных решений правительства РФ.

— Хорошо. Остался последний вопрос— Борис Немцов. Кто убил Немцова?

—У меня такое ощущение, что это нынешние украинские власти в очередной раз перестарались. Это, в данном случае, чисто обывательский подход. Тем Не Менее, если посмотреть, то российской власти это невыгодно однозначно. Американцам также, ведь они потеряли одного из реальных лидеров либеральной, прозападной оппозиции. Так что не считаю, что за этим стоят США.

А вот с учетом потрясающего дилетантства, с которым это было сделано, когда, стреляя в упор, из шести патронов попали только четырьмя, с учетом того, что обойма была сформирована из того, что нашарили по карманам, просматривается украинский след. Там, скорее всего, кого-то осенило: «А ну-ка мы этим москалям фигу подложим. Путину вот таким образом отомстим. Грохнем какого-нибудь известного политика, и у него там произойдет социальный взрыв».

Дело в том, что у нынешней киевской верхушки крайне примитивное мышление, типа: «Пойдем задавим Новороссию! Вот сейчас пошлем три бригады и всех раздавим! Раз — и получили гражданскую войну». И здесь примерно то же самое. Я не утверждаю, что это именно так. Версии могут быть самые разные. Например, дорогу кому-то перешел. Да что угодно. И власть в данном случае очень заинтересована в том, чтобы раскрыть это преступление.

 

По материалам сайта КПРФ