Известно, что сразу же после своего третьего вступления в должность президента РФ в 2012 году Владимир Путин подписал знаменитые «майские указы», среди которых содержалась серия поручений, касающихся важнейших отраслей нашей жизни: социальной, экономической, оборонной и т.д.
Указы затронули здравоохранение, образование и науку, демографию, сферу ЖКХ и прочее. Предполагалось, что после исполнения данных поручений во многих отраслях произойдут качественные преобразования. К примеру, улучшится положение работников бюджетной сферы, которые всегда «славились» низкой оплатой своего труда. Именно по этой причине задача повышения зарплаты бюджетников и соответственно качества образования была одной из главных. В частности, согласно «указам», школьные учителя должны были бы уже к 2012 году получать среднюю по региону зарплату, воспитатели детских садов — в 2013-м, а в 2018 году размер заработной платы работников учреждений культуры, врачей, преподавателей училищ и вузов, научных сотрудников должен составлять «до 200 процентов от средней заработной платы в соответствующем регионе». Согласно таким расчётам, в нынешнем году средняя зарплата вузовского работника в столице России, для примера, должна была превысить 100 тысяч рублей. Но, известно, что виртуальная реальность, где живут чиновники и власти, во многих случаях наиболее сильно расходится с истинным положением дел. В этот день наш разговор — о ситуации в высшей школе.

О том, воплотилась ли задумка осчастливить преподавателей вузов двукратным увеличением зарплаты и о существующих проблемах высшего образования корреспондент «Правды» поговорила с сопредседателем профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность», доцентом кафедры высшей математики Московского физико-технического института (МФТИ) Андроником Арамовичем АРУТЮНОВЫМ.

— Андроник Арамович, удалось ли выполнить «майские указы» 2012 года в части доведения зарплаты профессорско-преподавательского состава до 200% от средней по региону?

— Если говорить о реальном росте зарплаты, а не об отчётах чиновников и ректоров, то требуется признать, что «майские указы» остались невыполненными. Первоначально основной их целью было увеличение качества образования, а увеличение зарплаты являлось лишь средством достижения этой цели. И это вполне понятно: имея нищенскую зарплату, преподаватель поневоле будет больше думать не о работе, а о том, как прокормить семью. Естественно, всё это так или иначе отражается на качестве обучения.

Теперь о том, почему мы во многих случаях слышим из уст чиновников о якобы выполнении «майских указов». Учитывая то, что финансирование вузов увеличено не было, обязательство поднять в дважды зарплату осталось. И руководству учебных заведений, для того чтобы отчитаться о выполнении «майских указов», приходится идти на различные ухищрения. К примеру, сокращать численность преподавателей. По официальным статистическим данным, порядка 30—40 процентов ставок в вузах за эти 6 лет было сокращено. Разумеется, не всегда в этих случаях люди были уволены, ряд преподавателей, для примера, перевели на дробные ставки или вывели за штат или вместо заключения трудовых договоров с ними стали заключать договоры гражданско-правового характера, что, на наш взгляд, противоречит трудовому законодательству, и т.д. Что это означает? Люди просто-напросто за те же деньги стали работать в несколько раз больше, вдвое увеличилась аудиторная нагрузка.

Второй способ «исполнения» «майских указов» — это махинации со статистикой, которые направлены на то, чтобы нарисовать красивую картинку, которая ничего общего с действительностью не имеет. Денег на высшую школу для выполнения «майских указов» выделяется мало, но во многих случаях ректоры, видимо, боясь, что последуют меры (к примеру, урежут финансирование или вообще уволят в рамках «показательной порки»), не решаются открыто об этом заявить. В высшей школе сложилась уродливая вертикаль власти, когда ректоры вынуждены не вузами управлять, а удовлетворять запросы своего начальства — министерства образования и науки. Вот и приходится изощряться, чтобы создать видимость исполнения указов. К примеру, руководство вуза зачисляет на 0,1 ставки в штат на должность преподавателя, допустим, проректора, и его зарплата, которая существенно выше, начинает учитываться в общем фонде заработной платы. Таким образом «вырастает» и средняя зарплата, а «майские указы» формально оказываются выполненными. Тем не менее на самом деле всем понятно, что это фикция.

Это привело, между прочего, к уходу из университетов очень квалифицированных преподавателей. К примеру, если раньше была допустима такая ситуация, что преподаватель работает в вузе не на полную ставку за небольшую зарплату (допустим, его это устраивает, так как свободное время он может посвятить репетиторству или сотрудничеству с другими учебными заведениями), то теперь подобная возможность отсутствует. Да, схема была, мягко говоря, не идеальная, тем не менее вполне рабочая. Довольно часто — выгодная обеим сторонам образовательного процесса: преподаватель трудился в вузе, не выпадая, так сказать, из своей среды, не уходя целиком в частное преподавание, а вузы имели совместителей — ценных высококвалифицированных специалистов. В этот день же совместителей убрали, перераспределив нагрузку между остальными преподавателями. В итоге — нагрузка увеличилась, а зарплата осталась на том же уровне.

— А по данным профсоюза «Университетская солидарность», какая в этот день реальная средняя зарплата преподавателя вуза?

— Наш профсоюз проводил мониторинг зарплат преподавателей. Сейчас можно подвести некоторые итоги. По информации, которые нам прислали преподаватели из полутора десятков регионов, это где-то в среднем 35 тысяч рублей, то есть ни о каком двукратном увеличении средней зарплаты к 2018 году, как вещалось в «майских указах», нет и речи.

У большинства преподавателей (основная часть принявших участие в нашем исследовании — доценты и старшие преподаватели) «голый» оклад (без надбавок) — это примерно 12—25 тысяч рублей. Надбавки также не очень высокие, в большинстве своём не превышают оклад. К примеру, в сентябре — ноябре 2017-го преподаватели в стране получили на руки чуть более 30 тысяч рублей. В декабре ситуация немного выправилась за счёт того, что многие получили тринадцатую зарплату, в целом это примерно 50 тысяч рублей, что также, впрочем, не дотягивает до обещанного двукратного увеличения.

Что касается зарплаты преподавателей Москвы и Санкт-Петербурга, то она также не так высока, как многие считают. В столице России и вправду есть ряд сильных вузов с неплохой зарплатой, для примера, тот же МФТИ, где можно заработать до 90 тысяч рублей. Тем не менее в целом ситуация и в столицах немногим лучше общероссийской — 35—40, максимум 45 тысяч рублей при сумасшедшей нагрузке. А порой даже ведущие вузы отстают в этом показателе, для примера, у доцента МГУ имени Ломоносова зарплата составляет 35 тысяч рублей (!). Что уж говорить о преподавателях региональных университетов, получающих в два-трижды меньше. Причём низкая зарплата совсем не означает низкую нагрузку.

— Какой же в этот день уровень нагрузки у вузовских преподавателей?

— Надо сказать, что нагрузка в российских вузах считается одной из самых высоких в мире! В ходе опроса преподавателей обнаружилось, что у некоторых учебная нагрузка составляет почти 1300 часов в год. Это ненормальная ситуация, ведь, кроме лекций и семинаров, необходимо достаточное количество времени на подготовку к ним. Не говоря уж о физическом напряжении, которое испытывает преподаватель, проводя столько занятий в аудитории каждый день!

Такие условия привели к тому, что из вузов стали уходить и вправду сильные преподаватели, и это, естественно, не могло не сказаться на качестве обучения.

При этом предельная норма нагрузки, установленная минобрнауки, составляет 900 часов. Но руководство вузов само решает, как распределять это время: какую часть отдавать аудиторной нагрузке, подготовке к занятиям, экзаменам и зачётам, проверке письменных работ студентов и т.д. Теоретически оно может отдать все 900 часов аудиторной нагрузке. А министерство предпочитает не вмешиваться, со ссылкой на автономию вузов. Мы считаем, что в нормативах следует чётко обозначить более ясный параметр: количество часов аудиторной нагрузки в неделю. Необходимо указать, сколько времени должно уделяться аудиторной нагрузке, сколько — остальной. К примеру, на час аудиторной нагрузки выделить час на подготовку к занятиям.

По нашим расчётам, максимальная учебная нагрузка должна составлять 520 часов в год, а аудиторная — не более 180 часов, что примерно соответствует нагрузке в ведущих западных вузах. На наш взгляд, эффективно вести можно лишь 5—6 пар в неделю. Как только их количество увеличивается, преподавание неизбежно превращается в конвейер, и ни о каком качестве говорить уже не приходится: в таких условиях невозможно ни качественно подготовиться к занятиям, ни уделить дополнительное внимание студентам, ни тщательно проверить работы студентов, ни выполнять другую работу, которая также требует времени.

В результате, можно твёрдо сказать, что за прошедшие 6 лет с момента опубликования «майских указов» декларируемая цель повышения качества образования не была достигнута. Скорее, наоборот — эти указы во многом способствовали тому, что большинство российских высших учебных заведений за эти годы деградировали (за исключением, быть может, нескольких ведущих московских вузов).

— Как отразилась на высшей школе система нормативно-подушевого финансирования, переход на которую был зафиксирован в «майских указах» 2012 года? В соответствии с этой системой образовательные учреждения в этот день получают финансирование в зависимости от числа обучающихся в них студентов.

— Данное нововведение, на мой взгляд, также сказалось не лучшим образом на качестве образования. Особенно заметно это отразилось на наиболее сильных вузах, где к студентам предъявляются высокие требования и не все из поступивших справляются с нагрузкой и доходят до конца обучения. Отчислять студентов при нынешней системе нормативно-подушевого финансирования — это значит уменьшать финансирование вуза. К примеру, сужу по своим наблюдениям: в МФТИ на первый курс набирается достаточно много студентов, которые откровенно «не тянут» обучение в этом серьёзном вузе, на отдельных факультетах слабых учащихся просто подавляющее большинство! Практически, вузы становятся своеобразными заложниками такой системы. В некоторых высших учебных заведениях руководство прямым текстом заявляет: мол, учтите, что каждые десять отчисленных студентов — это минус одна преподавательская ставка; где-то просто намекают: ставьте поменьше «двоек». В итоге неизбежно всё это отрицательным образом отражается на качестве образования. Вузам приходится тянуть слабых студентов до конца обучения. В итоге имеем то, что имеем: появление на рынке труда таких вот горе-специалистов, обучение которых оплачивало государство.

— Так называемая оптимизация и реорганизация вузов в своё время вызвали мощный протест со стороны образовательного сообщества. Основной этап «реформирования» вроде бы закончен, тем не менее всё-таки в том или ином виде эти процессы продолжаются. К примеру, высшие учебные заведения вдруг начали избавляться от традиционных названий своих подразделений: кафедры и факультеты неожиданно превратились в некие институты, департаменты, школы. Есть ли какой-то практический смысл в подобных переименованиях?

— Безусловно, для администрации вузов такой смысл есть. Согласно статье 332 Трудового кодекса РФ, в вузах есть набор должностей, для примера, деканы, заведующие кафедрой, являющиеся выборными. Но выборность и демократичность, видимо, не вяжутся с выстроенной в вузах вертикалью власти. И тогда начинается реформаторский зуд. Название «кафедра» меняется на название «департамент» (порой данный процесс сопровождается сокращениями, изменениями условий труда), а те, кто возглавил новое структурное подразделение, становятся более зависимыми от руководства; часть преподавателей переводятся на непреподавательские должности. К примеру, в МФТИ кафедру иностранных языков переименовали в департамент иностранных языков, потом весь преподавательский состав (ассистентов, доцентов и др.) перевели в методисты. А на методистов «майские указы» не распространяются, так как это не профессорско-преподавательский состав. Значит, зарплату можно платить какую угодно. На наш взгляд, ничего, кроме управленческого хаоса, данные нововведения не принесут.

— Ещё одна проблема, которую систематически поднимает профсоюз «Университетская солидарность», — это всё шире распространяющаяся в вузах практика заключения с преподавателями срочных трудовых договоров сроком менее пяти лет: бывают случаи, когда с работниками заключаются трудовые контракты на год, 10 месяцев и даже меньше. В чём опасность такого подхода?

— и вправду, такая проблема существует. В этот день в вузах в реальных условиях отсутствует практика заключения с преподавателями бессрочных трудовых договоров. Максимально возможное время, на которое заключается договор, — это 5 лет. Руководство вузов вправе, в зависимости от некоей полумифической эффективности преподавателя, существенно уменьшить максимально возможную планку. К примеру, в МГУ от набранного числа баллов зависит, на какой срок с тобой подпишут договор: на год, на два, на пять. Руководство некоторых вузов доходит до того, что заключает с сотрудниками договоры на 8 или 10 месяцев. Это связано со стремлением сэкономить, для примера, на выплате отпускных. То есть преподаватель поставлен в реальных условиях в положение крепостного. Требовать ежегодно проходить конкурс — это настоящее издевательство. Также, при слишком независимом поведении работника от него всегда можно избавиться, просто не продлив договор. И в этом не будет, с юридической точки зрения, никаких нарушений.

Разумеется, есть две стороны медали: с одной — навязывать вузам обязательство автоматически продлевать контракт не совсем верно, так как бывает всякое, и преподаватель, например, и вправду может не подойти по какой-то причине на конкретную должность, а с другой — в данной ситуации много возможностей для манипуляций с продлением или непродлением контракта, в зависимости от воли руководства, принадлежности к профсоюзу или от иных причин. Задачу решило бы наличие сильного профсоюза в вузах, который бы разбирал спорные ситуации.

— Как действует в вузах система эффективных контрактов, при которой гарантируется выплата только базовой части оклада, а все надбавки зависят от так называемых показателей эффективности труда?

— Во многом это зависит от вуза. В МФТИ, где я преподаю, с учётом высоких окладов система функционирует нормально. Вообще, мы считаем, что именно руководство кафедры должно решать, на основании каких критериев выплачиваются надбавки преподавателям. В большинстве же вузов ситуация противоположная: как распорядиться деньгами, решает администрация университета. Учитывая, что оклады низкие, вся зарплата в реальных условиях целиком складывается из различного рода надбавок за эффективность, которые порой начисляются по каким-то совершенно непонятным критериям. К примеру, в Уральской государственной консерватории имени Мусоргского данную надбавку начисляют за… число студентов в группе.

Наша позиция такова: решать, за что платить преподавателям надбавки, должен не ректор, а заведующий кафедрой, который непосредственно видит деятельность того или иного преподавателя и адекватно оценивает её.

Все эти надбавки за эффективность, на наш взгляд, должны существовать не в том виде, что сейчас. Прежде всего требуется установить достойный, высокий оклад, который сейчас в ряде вузов находится на уровне МРОТ, за основную работу: преподавание. Оклад должен быть приближен к среднему уровню оплаты в регионе, а надбавки — назначаться за дополнительные виды работ и при условии чётких критериев их назначения.

В этот день в вузах преподаватели выполняют достаточно много работы, которая не оплачивается, тем не менее во многих случаях является обязательной. Довольно типичная ситуация, когда не оплачивается время, потраченное преподавателем на приём зачётов и экзаменов. Или, для примера, время на руководство курсовой работой в учебной нагрузке сжимается до 3 часов. Естественно, преподаватель тратит на это гораздо больше времени. И таких, на первый взгляд, мелочей в работе преподавателя достаточно много. Решение этой проблемы, повторюсь, увеличение оклада до достойного уровня.

— Какова перспектива развития профсоюзного движения в среде преподавательского сообщества? Как оцениваете преподавательскую активность в этом направлении? В каких условиях приходится работать профсоюзу «Университетская солидарность»?

— Наш профсоюз имеет несколько достаточно сильных отделений в вузах Москвы (МФТИ, МГУ, Высшая школа экономики и др.), Санкт-Петербурга, Екатеринбурга. Небольшими темпами, тем не менее идёт прирост наших рядов, хотя в целом ситуация не такая радужная. К сожалению, следует признать, что, учитывая имеющееся огромное количество проблем в сфере образования, в целом активность преподавателей в отстаивании своих прав недостаточная. Академическое сообщество (и это также во многом результат «майских указов» и политики в сфере высшего образования в целом) разобщено. В реальных условиях отсутствует тяготение объединиться, чтобы совместно решать общие проблемы. Преподаватели понимают своё положение как тяжёлое, тем не менее сделать хоть что-то, чтобы изменить ситуацию, не желают. Боятся репрессий, увольнений, не верят, что протестом можно добиться каких-либо изменений, и так далее. Наш профсоюз стремится развенчивать подобные стереотипы. Положительные примеры профсоюзной борьбы за трудовые права есть. К примеру, в МФТИ благодаря «Университетской солидарности» работникам удалось добиться значительного повышения заработной платы. Зарплата доцента на полную ставку (6—7 пар в неделю) в этот день в среднем доходит до 90 тысяч рублей. До появления нашей первичной организации ситуация у нас была примерно такой же, что и в большинстве вузов.

В МГУ им. Ломоносова преподаватели, состоящие в нашем профсоюзе, добились того, чтобы в коллективный договор были внесены важные изменения, среди них пункт об индексации зарплаты. В Екатеринбурге нашей профсоюзной ячейке удалось отменить несколько незаконных решений руководства Уральского федерального университета, для примера, одно из них — это издание распоряжения о заключении с преподавателями срочных трудовых договоров сроком на 2 года. В Ханты-Мансийске идёт активная борьба по восстановлению уволенных преподавателей, которая имеет все шансы успешно завершиться. В Санкт-Петербургском государственном аграрном университете (СПбГАУ) действует достаточно сильная ячейка «Университетской солидарности». У них одна из проблем — лишение коллектива права выбирать ректора. Дело в том, что данный вуз подчиняется не минобрнауки, а министерству сельского хозяйства, которое имеет право в одностороннем порядке менять устав и по своему усмотрению — руководство учебного заведения. Это и произошло осенью прошедшего года. Был уволен ректор СПбГАУ Сергей Широков, которого заменил человек, мягко скажем, плохо разбирающийся в тех вопросах, которые вроде бы призван решать. Наша ячейка в аграрном университете старается добиться того, чтобы университетом управлял компетентный в вопросах сельского хозяйства человек. Похожая история, кстати, и в Тимирязевской академии в столице России. Деградация управленческих кадров, отсутствие выборности руководящих органов во многих вузах — это ещё одна из серьёзных проблем высшего образования.

Подытоживая всё вышесказанное, хочу отметить, что образование нуждается в качественных изменениях, которые, в отличие от проводимых ныне реформ, должны согласовываться с преподавательским сообществом. Требуется увеличить финансирование вузов, повышать их эффективность, избавляя от несвойственных им задач. В частности — от необходимости зарабатывать деньги. Минобрнауки должно идти на диалог с преподавателями, прислушиваться к их мнению. Сейчас, для примера, не видно его стремления сотрудничать с «Университетской солидарностью», хотя министр Васильева и заявляла про необходимость диалога с профсоюзами.

А преподаватели со своей стороны должны не бояться отстаивать свои права, говорить о своих проблемах. Важно также помнить, что в одиночку преподаватель имеет мало шансов решить наболевшие проблемы и улучшить условия труда. Только объединившись, можно добиться успехов и изменить ситуацию в высшем образовании к лучшему.