В пятницу исполняется 185 лет от момента рождения великого химика, автора периодической таблицы элементов Дмитрия Менделеева (1834-1907 гг.). Несколько месяцев своей жизни он волею судьбы провел в Крыму. К юбилею ученого РИА Новости Крым вспоминает страницы его биографии, которые связаны с полуостровом, сообщает издание «РИА Крым».

Неслучайная ошибка

В 1855 году Менделеев окончил с золотой медалью отделение естественных наук физико-математического факультета Главного педагогического института в Санкт-Петербурге. По распределению выпускник решил отправиться в Одессу. Но рассматривавший этот вопрос чиновник в министерстве народного просвещения, перепутав бумаги, предписал Менделееву ехать в Симферополь, неподалеку от которого полным ходом шли военные действия. В итоге «сын Надворного советника, уроженец города Тобольска, православного исповедания, 21 года от рождения« отправился »в жалкий, в сущности, городок». К счастью для себя, пожалуй.

Вот только тогда об этом счастье слабый здоровьем учёный вряд ли мог догадываться. Всему виной было кровохарканье, внезапно открывшееся у него в студенческие годы. Страшно представить, что мог ощущать при виде кровавых харчков юноша, у которого от чахотки умерли три сестры и отец.

Крымскому вояжу Менделеева искренне был рад петербургский врач, будущий учредителем Русского общества народного здравия Николай Здекауэр. Осмотрев перед дорогой Дмитрия Ивановича, он не решился, но, ставить диагноз. А когда узнал, что тот отправляется в Крым, рекомендовал показаться известному уже хирургу Николаю Пирогову. На полуострове доктор, внесший огромный вклад в развитие хирургии, помогал русским воинам, раненным на полях Крымской войны. Об отношении к врачу-чудотворцу свидетельствует яркий эпизод, когда солдаты принесли на перевязочный пункт тело сослуживца без головы, заверяя, что голову несут следом: мол, вдруг доктор Пирогов её как-нибудь пришьет!..

Нежданное «исцеление»

«Вся местность, начиная от Перекопа, опустошена, не видно ни травки — всю съели волы, верблюды, везущие страшно бесконечные обозы раненых, припасов и новых войск», — писал Менделеев друзьям по прибытии в Крым летом 1955 года.

Его впечатления от прифронтового города восторженными не назовешь: «Невеселая жизнь выпала мне на долю, да, правда, веселья я не искал, хотелось спокойствия, маленьких удобств. Ни того, ни другого не имеют почти все жители Симферополя; главнейшая причина всего — страшнейшая дороговизна и теснота».

17 августа 1855 года Менделеев был назначен старшим учителем естественных наук в мужской казенной гимназии (ныне — гимназия №1) с жалованием в 393 рубля 15 копеек. Там же, на первом этаже, ему выделили комнату в квартире директора учреждения Саввы Дацевича. Так как шла война, на верхних этажах гимназии был развернут госпиталь. «В городе на улицах, на огромнейшем базаре, в каждой лавке, в каждом дому толкотня страшная. Везде лазареты, и у нас верхний этаж гимназии занят ими же… Пыль страшная, так что и выходить не хочется, тем более, что во многих случаях приходится слышать запах лазаретов и дыму… Приходится сидеть под окном, глядеть на цветущие ещё под окном розы да на опавшее персиковое дерево, под которым ковыляют по двору больные солдаты», — сетовал Дмитрий Иванович.

Однако именно в одном из лазаретов, развернутых в гимназии, практиковал после сдачи Севастополя выдающийся хирург. Здесь же легендарный врач осмотрел юного химика и начисто отверг наличие у него предполагаемого туберкулеза. Кровохарканье оказалось следствием незначительного порока сердечного клапана. Давая рекомендации юному больному, Пирогов уверил того, что Менделеев ещё переживет и Здекауэра, и его самого. «Это был врач. Насквозь человека видел и сразу мою натуру понял», — вспоминал позже учёный.

«Плохо было жить в Симферополе»

Преподавательская работа Менделеева в симферопольской гимназии продлилась до ноября 1855 года, потом он отправился в Одессу. К тому времени Дмитрию Ивановичу удалось получить должность преподавателя в гимназии при Ришельевском лицее. Там, кстати, написал диссертацию «Удельные объёмы», ставшую первым шагом на пути к периодической системе химических элементов.

За три с половиной месяца, проведенных в Симферополе, если что и радовало ученого, так это крымская погода и природа. «Погода чудная, какой нет в Петербурге и в июне-месяце, — писал он в октябре 1855-го. — Есть близ самого города прекраснейшие местности, так что временами между домами мелькают чудные виды… которые рисует холмистая местность, беловатые известковые обрывы и купы деревьев, особенно высокие и стройные, рядами посаженные тополи».

В остальном же о пребывании в губернском городе Дмитрий Иванович высказывался в мрачных тонах: «Плохо было жить мне в Симферополе, милые родные, до того плохо, что я старался всеми силами выбраться из Крыма – и, благодаря Богу, выбрался, — признавался он в одном из писем. — В Симферополе я не имел порядочного обеда, а платил за него 60 коп. сер. (копеек серебром — ред.), я не имел своего угла — ничего ещё нельзя было достать, должен был жить вместе с инспектором, комната которого не топилась — дрова так дороги, что нашему брату не по карману, я не имел ни знакомства, ни книг, ни даже всех своих вещей, которые отправил в Одессу, а потому время текло и скучно, и без пользы. А я чувствовал много ещё сил нетронутых, да и здоровье не могло укрепляться в нетопленой комнате».

Пребывание Менделеева в Симферополе обросло массой легенд. По одной, в губернском городе химик приобрел определенный опыт переплетных и картонажных работ, который, дескать, даже продолжил применять в Петербурге. По другой, именно в Симферополе изобрел сорокоградусную водку. «Однако 40-градусная водка существовала задолго до Менделеева и называлась «полугар» — из-за того, что при сжигании её объём уменьшался вдвое, — объяснил крымский химик и краевед Олег Широков. — Некоторые ссылались на то, что Менделеев участвовал в комиссии по водке. Однако он там работал недолго, никак не обсуждал цифру в сорок градусов, а только акцизные налоги (и ныне актуальная вещь!). В изданной в 1906 году работе «К познанию России» великий химик сам опроверг все данные домыслы:!Я на своем веку никогда водки не пил и даже вкус её знаю очень мало, не больше вкуса многих солей и ядов».