Именно так: Украина выбрала не Таможенный союз и СНГ, Украина выбрала себя...
Скрывать бессмысленно, решение, принятое Кабинетом министров в четверг, стало неожиданностью. Тем больше его политическое значение. Говорить о провале евроинтеграции не стоит – в ней взята важная и принципиальная пауза. Почему она понадобилась? Ответ – в тех ожиданиях и тех реалиях, какие открывались перед страной накануне и после Вильнюсского саммита.
О жизни в непростом мире
Понятное дело, что если сравнить уровень социально-экономического развития стран Европейского союза, Украины и государств Таможенного союза, то результат будет не в пользу постсоветского пространства. Дело не в том, что у кого-то кризис оказался сильнее, или что объединенная Европа как таковая представляет собой очень рыхлое политическое образование, где договориться и вправду сложно. Дело в том, что стандарты жизни в странах ЕС и в государствах СНГ разные. Это относится к разряду глобальных проблем, порожденных не в последние двадцать лет, а, пожалуй, ещё в начале «холодной войны». И отрицать первенство ЕС в социально-экономическом развитии – это все равно что утверждать, что земля таки плоская. Но преодолеть это расстояние и встать вровень с Европой – также задача не из простых. И каждая страна, кто желает обрести статус в ЕС, должна проводить соответствующую работу. Ну, в конце концов – кто к кому присоединяется?
Было ли стремление Украины подписать ассоциацию с ЕС в Вильнюсе искренним? Ответ положительный. Иначе вряд ли бы наши руководители столько сказали и столько реально сделали для выполнения условий, выдвинутых руководством европейского сообщества. Нужны ли были данные условия и их выполнение? Ответ также положительный. Потому как принятые законы (кстати, и оппозицией, и партией власти) вносили реальные изменения в самые разные сферы жизни, касающиеся простых украинцев. И сейчас важно чтобы принятые новации заработали.
Понятно и то, что евроинтеграционные усилия были и политическим действием. В программе Президента Виктора Януковича данный пункт был прописан чётко, как прописано было и укрепление связей с Россией и странами СНГ. Было со стороны наших руководителей и явное стремление не увязывать отношения как на Западе, так и на Востоке во взаимоисключающую плоскость. Вот тут и произошёл первый явный сбой. Ведь заявления России и явное желание любой ценой сделать Украину членом Таможенного союза не могли не вызвать в Киеве ничего, кроме настороженности. О мотивациях Москвы в данном случае написано много. Она понятна – большая страна расширяет зону своего влияния. И уже дело других стран (в том числе и Украины) как отвечать на это желание. Ответ наших политиков был недвусмысленным: страна двигалась навстречу Европе.
Но не менее важной была и позиция самой Европы. Честно говоря, изучение «списка Фюле» доказывает, что критерии были выбраны достаточно основательно, и их выполнение могло открыть перед страной новые стандарты и возможности. Но, было и то, что понять до конца попросту нельзя. Таким образом, конечно же, не мог не стать «больным» вопрос о судьбе Юлии Тимошенко. И вот здесь аргументов Киева Брюссель услышать не захотел. Потому как именно Европа трактовала условие о прекращении «избирательного правосудия» только в личностном контексте Тимошенко. Ведь Юрия Луценко помиловали, но – и это принципиально – его статьи и статьи Тимошенко – это не то что разница, это и вправду большая разница. Более того, попытка закамуфлировать освобождение Тимошенко под её лечение также вызвала массу вопросов (ну, во всяком случае, появились данные вопросы у автора): например, а кто назовет диагноз Тимошенко? Конечно, это врачебная тайна, но зависимость внешней политики целой страны от состояния здоровья одной заключенной, наверное, дает право знать всем, чем же больна Юлия Владимировна. И и вправду ли в Украине нет возможности её вылечить? Самое интересное, что все попытки хоть как-то ввести данную задачу в правовое поле (ну, то есть выработать соответствующий закон) наталкивались на холодную реакцию Брюсселя: там прямо говорили не про лечение заключенных, а про Тимошенко. Ну, представьте себе, если бы, например Турции предложили как условие евроинтеграции отпустить лидера курдских боевиков Абдуллу Оджалана без всяких условий и процедур. Каков был бы ответ? Получилось, по сути, что судьба Тимошенко стала для Европы важнее стратегических отношений с Украиной.
Что делать дальше?
Мотивация решения Кабинета министров в общем-то понятна: страна понесла за последние четыре месяца серьезные убытки от снижения экономического взаимодействия со странами СНГ, в первую очередь – с Россией. Все мы помним, что политика нашего северо-восточного соседа была принципиальной и жесткой. Осуждать это можно сколько угодно. Другое дело, вряд ли от этого что-то изменится. А вот загружать наши предприятия заказами требуется каждый день. Украина откровенно говорила ЕС: помогите нам компенсировать наши объективные потери. При обоюдном интересе обеих сторон такая помощь была бы логичной. Но все снова вернулось к переговорам о кредите от очень уж принципиального МВФ. Уступить требованиям Фонда – пойти на выполнение условий, рядом с которыми освобождение Тимошенко — пустяк. Например, поднять цены на газ для населения. Кстати, кто бы что ни говорил, но вот уже почти четыре года наша страна кредитов у МВФ не берет (кстати, Тимошенко, будучи премьером, делала это регулярно). И сегодня снова идти в явную зависимость от международного финансового спрута откровенно не хочется. Да и безответственно это. Брюссель же по факту говорил Украине: будет трудно, но это ваш выбор. И больше ничего не гарантировал. Что ж, правительству очевидно виднее, когда и зачем делать паузу.
Да, принятое решение – у кого-то несогласие: дескать, три года «морочили всем голову». Но правдой будет и то, что за данные три года значительно изменилась и сама страна, и люди, и наше отношение к Европе. Пауза в евроинтеграции не означает вступления в Таможенный союз. Она означает то, что Украина готова подождать и провести очень нужную и важную работу внутри себя. А именно: наша страна никуда не делась, она и так находится в Европе, и сложно представить себе обстоятельства, чтобы эта географическая данность как-то изменилась. А значит, уже находясь в Европе, нам требуется самим становится европейцами в современном понимании этого слова. Нам требуется, чтобы у нас наказание за коррупцию стало неизбежным. Нам требуется, чтобы честный бизнес в нашей стране не испытывал страха перед рейдерами и силовиками. Нам требуется, чтобы ответственной власти цивилизованно оппонировала сильная оппозиция. Нам требуется, чтобы граждане нашей страны строили свою судьбу на родине, а не искали её за рубежом. И ещё много чего всем нам требуется. И сделать это все можем мы только сами в своей стране. Вот тогда евроинтеграция будет не внешним действием, а внутренней необходимостью. А Брюсселю тогда будет нечего нам возразить.
Решение Кабинета министров не означает «капитуляцию» перед кем-то. Это непростой, болезненный шаг. Но другого выбора, похоже, не было. Быть может, именно в такие дни страны выходят на новый уровень своей истории и становятся полноценными государствами.
