На Украине это становится приметой времени: если человек схвачен неизвестными, увезен в неведомом направлении, а милиция разводит руками, то искать его следует все-таки в СБУ.
На первый взгляд, новые политические дела штампуются, клепаются, фабрикуются наспех, примитивно, топорно. Много говорится о неразборчивости или некомпетентности силовиков. Однако есть и другое мнение. Украинским спецслужбам не так уж важен конечный итог многочисленных дел с обвинениями в терроризме. Они заинтересованы, скорее, в самом процессе, который создает видимость широкой «антитеррористической деятельности» в областях, прилегающих к Донбассу, — с непрерывными реляциями и информационными сообщениями. Рассчитано это ещё и на тех наблюдателей ОБСЕ, у которых рано или поздно появляются «странные» вопросы: а против кого, собственно, Украина проводит так называемую «АТО»?
«Прогрессивное человечество» подводят к мысли, что и в других регионах Украины вовсю ведётся борьба с «террористами и диверсантами», а стало быть, в Донбассе силы «АТО» спасают ещё и данные мирные территории от огня, который может переметнуться на них…
Нелепость обвинений, кажется, уже никого не смущает. Если женщина в центре города разглядывала памятник Независимости «Летящая Украина» (а у СБУ есть свидетель, который это видел!), — значит, она планировала его взорвать. Вот вам и новоиспеченный террорист. И это не гротеск. Так теперь происходит в Харькове…
38-летняя Юлия Колесникова пропала 22 октября. Должна была в данный день с племянницами ехать покупать платья для их школьного праздника (отец девочек, брат Юли, умер этим летом). Однако дома её так и не дождались. Мать, Вера Леонидовна Слепух, сразу же написала заявление об исчезновении дочери… А увидела её только 28 ноября, во время заседания Киевского районного суда: меру пресечения для арестованной избирали спустя 38 дней после ареста-похищения!
Колесникова, заметная участница харьковских протестов, ещё и активно помогала беженцам… Чтоб поддержать Юлю, в суд пришли её единомышленницы. Все говорили о том, что Колесникова выглядит изможденной (после суда в соцсетях появились её фото, до ареста и 28 ноября, — нынешнюю Юлю узнать трудно). Люди возмущены и ещё одним обстоятельством. Юле вменяют в вину подготовку подрыва памятника древнегреческой богине Ники на шаре (он же памятник Независимости «Летящая Украина»). Подозревают её в том, во что верится с трудом… Между тем буквально накануне судебного заседания по делу Колесниковой окружной админсуд признал незаконным снос памятника Ленину. И исполнители на свободе; а идейный вдохновитель, подписавший постфактум распоряжение о сносе памятника, до сих пор мнет губернаторское кресло…
Вера Слепух рассказывает «Свободной прессе»:
— Мы живем в пригороде. Когда Юля пропала, утром приехали следователи из посёлка Солоницевка. Я сказала, что никаких известий о ней нет. Они забрали её расческу, зубную щетку... И после этого у нас со следователями никаких контактов не было. Они не искали её. Они просто звонили и спрашивали: «Ничего не слышно о ней? Не объявлялась?» Потом, через два дня, вдруг пришла SMS-ка: «Мама, я уехала в Белгород. Не волнуйся, буду через неделю». Однако такое же сообщение пришло и матери её гражданского мужа. А Юля никогда не называла её «мамой». И я понимаю, что это не Юля писала.
5 ноября у нас в доме был обыск. Когда они пришли, человек шесть-семь и понятые, предъявили удостоверение, я испугалась. Думала, что её труп нашли. Спрашиваю: «Вы мне скажите, она жива или нет? Вот данный шабаш для чего?». Они сказали: «Ее у нас нет. Если найдем на территории, контролируемой Украиной, — мы вам сообщим в первую очередь».
А потом, вскоре после обыска, мне позвонила женщина из Луганской области, Светлана. Она сказала: «Вера Леонидовна, не волнуйтесь. Юля в СБУ. Я сидела с ней в одной камере». И рассказала, что Юлю задержали 22 октября (неслучайно у меня тогда сердце екнуло). Она была с Юлей в камере, — кажется, до 7 ноября. Потом её обменяли… И вот накануне этого суда следователь приходит и говорит: «Я вам принес самую хорошую новость за данный месяц. Ваша Юля задержана». Рассказывает: дескать, она пыталась уйти куда-то в Луганск и её задержали вчера… Я её увидела в суде — ужаснулась: во что она превратилась, как похудела, черная вся… Может, били ее? Почему её не показывали? Сколько людей пропавших — как это так?
И в чем её обвиняют?! Сейчас говорят, что хотела взорвать памятник. Когда обыск был, говорили: подозревают, что какие-то железнодорожные колеи она взрывала. Нашли тогда ленту георгиевскую и флаг с Лениным… А потом нашли какой-то пластилин. Сказали, что это взрывчатка. Руслан, её муж, работал в органах, теперь пенсионер. И мне трудно представить, чтоб в его доме под подушкой хранились взрывчатка и какой-то детонатор. Это в голове не укладывается. Я не верю им. Как можно им верить, если её задержали 22 октября, больше месяца скрывали это, а в конце ноября сообщили, что задержали вчера?!
Женщина из Луганской области, сокамерница Колесниковой, о которой говорит мать, — это Светлана Коноплева. Её задержали ещё летом (как депутата парламента ЛНР). В октябре перевели из Краматорска в Харьков. 7 ноября обменяли. Во второй половине ноября в интернете появилось видео-интервью с ней. Там Светлана Коноплева говорит о своем пребывании в изоляторе временного содержания СБУ в Харьковской области: «24 октября, когда я туда переехала, она (Юлия Колесникова — авт.) там находилась уже две ночи… Когда мы обратились к следователю, он сказал, что никто не знает, где вы находитесь, никто вас не регистрировал. Поэтому найти вас — нет никакой возможности… Мы слышали, как привозят и увозят мужчин… И все они заходили с той винтовой лестницы, по которой прошли мы. То есть они также не проходили регистрацию». В этом же интервью Коноплева, рассказывая о Колесниковой, заявила: «Я настаиваю на том, что она находится во второй камере».
Так совпало, что адвокату Александру Шадрину, представляющему в суде интересы Веры Слепух, матери Юли, — пришлось защищать и других политзаключенных, таинственно исчезавших в Харькове: проректора Славянского университета Алексея Самойлова и Игната Кромского (Топаза). Правда, у нового дела есть существенное отличие. Самойлова и Кромского сначала арестовывали, избирали меру пресечения содержание под стражей. А когда, наконец, суд принимал решение выпустить их из-под стражи, арестованные пропадали в «недрах» СБУ. А дело Юлии Колесниковой началось с исчезновения-похищения — и только месяц спустя дошло до «судебных формальностей» с мерой пресечения. Александр Шадрин говорит о том, почему стало возможным неделями и месяцами скрывать неучтенных арестованных, таких как Юлия Колесникова:
— 8 ноября был провальный мониторинговый визит в Управление СБУ в Харьковской области сотрудников Секретариата Уполномоченного Верховной Рады по правам человека. Они в СБУ никого не нашли. Отчитались, что на момент их визита без предварительного предупреждения — «ни одного задержанного в изоляторе не содержалось». А в это время Юлю и остальных незаконно задержанных переместили на несколько этажей вверх в помещение типа актового зала.
«СП»: — Что с ней происходило после исчезновения, во время пребывания в изоляторе?
— За 38 дней она потеряла 18 килограммов и состарилась лет на десять. Говорит, что ничего не ела в данный промежуток времени. У неё черепно-мозговая травма. Вменяют приготовление к теракту. Якобы её целью должен был стать памятник Независимости «Летящая Украина».
28 ноября прошло заседание Киевского районного суда: избрали меру пресечения - содержание под стражей. Плюс обязали провести судебно-медицинскую экспертизу и проверку по поводу содержания в изоляторе с 22 октября. Единственная «поблажка» — удовлетворили ходатайство по поводу нахождения вне металлической клетки (унижает достоинство арестованной) во время заседания: положительно сказалось присутствие представителя из Комитета ООН по правам человека.
«СП»: — В делах других «пропавших» — Самойлова и Кромского — есть подвижки?
— Апелляция оставила Самойлову содержание под стражей. Хотя был ответ из Полтавского СИЗО, вносящий ясность, — этого как бы не замечают. Они сообщили: несмотря на то, что 12 сентября в СИЗО было предоставлено постановление о прекращении уголовного производства, Самойлов был этапирован вместе с личным делом в Управление СБУ в Харьковской области. Кромской все ещё не «легализован». А Юля Колесникова подтверждает его местонахождение в ИВС УСБУ в Харьковской области.
«СП»: — Что кроется за схожестью этих политических дел: системный подход к их штамповке?
— Всё очень похоже на 30-е годы прошлого века, увы. На допросах то и дело спрашивают: «Общались ли вы с тем-то на политические темы?»
Что касается «неучтенных» арестованных. Европейский суд по правам человека одним из самых тяжких нарушений права на свободу считает случаи незарегистрированного задержания. Тяжесть заключается в абсолютном бесправии таких лиц. И обычно влечет за собой «паровозом» и нарушение иных статей Конвенции: 3-й (пытки и нечеловеческое обращение), 8-й (право на уважение частной и семейной жизни), а иногда даже и 2-й (право на жизнь). Именно поэтому должен эффективно работать национальный превентивный механизм. Нормы Конвенции — это те минимальные требования, какие должны соблюдать все государства -члены Совета Европы.
Однако в последнее время Украина отдаляется от Европы все дальше: это и принятие закона о превентивном задержании до 30 суток по постановлению прокурора, и невозможность избрания альтернативных мер пресечения по некоторым категориям преступлений (причем в этом списке не все из них являются тяжкими). Однако несмотря на широкие полномочия, правоохранительные органы умудряются нарушать даже это. Какие цели преследуются, догадаться нетрудно: увеличение раскрываемости, выбивание признательных показаний, фальсификация доказательств стороны обвинения, стремление сломить волю задержанного лица.
