Почему латышские националисты стремятся реабилитировать, хотя бы частично, германский национал-социализм? Объяснение простое. Главным мифом постсоветской Латвии, её идеологической несущей конструкцией стала история латышского легионаSS. На ней воспитывается подрастающее поколение, обеспечивается преемственность. Считается, что легионеры, воюя на стороне гитлеровцев, тем не менее, ухитрялись воевать за независимую и даже демократическую Латвию. Как поэтично выразился автор-националист, их тела принадлежалиГитлеру, однако сердца — Латвии. Проблема в том, что такую версию истории невозможно состыковать с общепринятым восприятием нацизма, как абсолютного зла. Ну как ты скажешь школьнику: знаешь, Янис, твой дедушка защищал Латвию, однако при этом воевал на стороне палачей и садистов? Поэтому требуется подчистить репутацию нацизма, придать ему более респектабельный, неоднозначный характер: с одной стороны… с другой стороны… Злодеяния нацистов требуется преуменьшить, а «ужасы русской оккупации» искусственно раздуть.
Это короткое, в двух абзацах, объяснение того, что произошло в латвийском городе Резекне. А произошло вот что.
В Первой латышской гимназии города существует традиция: дарить выпускникам памятные жетоны или перстни — чтобы не забывали свою alma mater. И в этом году, в первых числах января, данный вопрос обсуждался, и выпускникам были предложены в качестве памятного знака серебряные перстни со свастикой. Лишь двое учащихся высказались против «креативной» идеи. Один из гимназистов сфотографировал образец перстня у себя на пальце. Информация просочилась за стены гимназии. Начался скандал.
Все-таки Резекне — город наполовину русский, к нацизму здесь относятся плохо. В десяти минутах езды от города — деревня Аудрини, латвийская Хатынь, как её иногда называют. В такие же январские дни 1942 года немцы при содействии местных нациков показательно уничтожили двести жителей села (между них более пятидесяти детей) за помощь советским военнопленным. Эта память ещё не угасла, несмотря на старания властей.
Испугавшись скандала, администрация гимназии выступила с публичным опровержением: мол, злопыхатели клевещут, никакой свастики не было и в помине. При этом назвала фирму, у которой были заказаны перстни к предстоящему выпускному, —ООО Sudrabu nams («Серебряный дом» по-русски). В интернет-каталоге фирмы перстень «Огненный крест», который предлагался гимназистам, присутствует, точнее, присутствовал до 7 января. А 7 января свастика «таинственно» пропала. Под тем же номером в каталоге тот самый перстень, однако уже без свастики. Неуклюжее заметание следов…
В итоге администрация поменяла показания, признав, что «Огненный крест» гимназистам предлагался в качестве варианта, однако для выпускного выбрали другой перстень.
Вот такая история. Меня она нисколько не удивила: как я уже сказал, постепенная, «ползучая» реабилитация нацизма органично вписывается в стратегию латышского национализма. Удивило другое: очень многие поначалу не поверили, что такое возможно. Люди по-прежнему плохо понимают логику радикальных националистов, пришедших к власти в сопредельных с Россией бывших советских республиках.
На Украине точно так же, через школу, было воспитано поколение молодежи, не воспринимающей нацизм как зло. Ну или воспринимающих его как малое, незначительное зло, несопоставимое с «русским шовинизмом», и проч. Никакими экономическими санкциями и дефолтом это умонастроение не изменишь.
Но не все потеряно, даже в Латвии. И дирекция гимназии, и городские власти Резекне, и фирма-изготовитель — все как-то очень застеснялись и стали шарахаться от нацистского символа. Значит, в душе понимают, что что-то сделали не так.
