Российская экономика отдана на заклание финансовым спекулянтам. А им не нужны высококвалифицированные и грамотные кадры, специалисты по стратегическому планированию. Действующая система управления отвергает их. Так считает академик РАН, советник президента РФ Сергей ГЛАЗЬЕВ. Известный экономист выступил на недавно состоявшемся очередном Московском экономическом форуме. Мы публикуем изложение этого выступления с незначительными сокращениями.
В НАУЧНОМ ПОДХОДЕ главное — это экспериментальная проверка тех или иных теоретических концепций. Экономистам редко удаётся ставить эксперименты, однако перед нами результат уникального в мире эксперимента. Начинались реформы в России и Китае, когда мы находились примерно в одинаковом положении с точки зрения системы директивного управления экономикой. Реформы начались примерно одновременно. Российская экономика тогда весила больше, чем китайская. На сегодняшний день китайская экономика весит уже почти на порядок больше, чем российская. Поэтому спор между либертарианцами (у нас почему-то либертарианцев называют либералами) и дирижистами можно считать завершённым…

Пока мы блуждаем в трёх соснах вашингтонского консенсуса под флагом таргетирования инфляции в ожидании, что «невидимая рука рынка» нас куда-то выведет, китайские товарищи взяли рыночные механизмы, уж не знаю, в ежовые или в бархатные рукавицы, однако, так или иначе, они заставили рынок работать в интересах экономического роста. И мы видим потрясающий результат. Когда рыночные механизмы настроены таким образом, что они обеспечивают рост производительности труда, рост эффективности, рост инвестиций — что самое главное, то мы получаем экономическое чудо. Однако для этого необходимо уметь сочетать планирование с рыночной самоорганизацией, государство должно помогать бизнесу, страховать, регулировать его таким образом, чтобы достигались максимально возможные темпы экономического роста, если, разумеется, мы ставим такую задачу.

В основе экономического роста лежит научно-технический прогресс, однако для того, чтобы внедрялись новые технологии, нужны инвестиции. Поэтому ключ к успеху — максимизация инвестиционной активности в новых технологиях. Достигается эта задача во всех странах мира за счёт расширения кредита.

За счёт чего финансируются инвестиции? В развитой экономике, разумеется, за счёт сбережений. А как быть, когда экономика слабо развита, а у нас она изрядно деградировала за эту четверть века? Можно привести примеры стран, какие стартовали также не с самого хорошего уровня. Это были бедные страны перед началом экономического рывка. У них население не имело особых сбережений, и государство само создавало кредиты: целевая кредитная эмиссия была главным механизмом финансирования инвестиционной активности, вслед за которой шёл экономический рост. Чем более развитая у вас экономика, тем меньше значение целевой кредитной эмиссии. Однако в российской экономике сегодня в реальных условиях других источников нет. Разумеется, есть сбережения населения, однако оно набрало столько потребительских кредитов, что уже, к сожалению, перестало играть роль инвестора в нашей экономике.

Государственные банки остаются, однако ведут они себя как коммерческие. Банки развития наиболее незначительны по своим объёмам. В общем, нам требуется сегодня создавать механизмы целевого кредитования инвестиционной активности для освоения передового технологического уклада. Тем не менее вместо этого мы всё глубже и глубже проваливаемся. Замечу, что объём инвестиций в Россию сегодня в два раза меньше, чем был в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике четверть века назад. И продолжает падать. То есть мы вкладываем примерно половину того объёма инвестиций, который необходим для нормального воспроизводства экономики.

ПОСМОТРИМ ЖЕ, как другие страны разбираются с этой проблемой. Возьмём пример экономического чуда Китая с точки зрения финансирования экономического роста. Деньги в Китае создаются, как и у нас, частично под пополнение валютных резервов, однако есть огромный поток, направляемый на кредитование государственных банков, какие затем доводят эти деньги до производственных предприятий в соответствии с приоритетами, устанавливаемыми центральным и региональными правительствами.

Наша денежная политика устроена совершенно примитивным образом. Деньги создавались до последнего времени в основном на 80% под покупку иностранной валюты. Однако как только нам ввели меры, этот главный поток формирования денежного предложения в России из-за границы иссяк, и теперь Центральный банк имеет такие небольшие ручейки кредитования экономики через операции рефинансирования. Это краткосрочные операции РЕПО, по которым деньги выдаются на одну неделю под огромные процентные ставки. Эти деньги неинтересны для реального сектора, их нельзя применять для инвестиций, в то же время, можно применять для финансовых спекуляций.

Мы наблюдаем, что, несмотря на падение инвестиционной и экономической активности, Центральный банк сжимает количество денег. Я уже говорил о том, что главный источник денежного предложения со стороны внешнего мира для нас иссяк, на 200 млрд долларов у нас сократилось количество денег из внешнего источника. Центральный банк, подняв процентные ставки, вынуждает коммерческие банки возвращать кредиты, какие предприятия не могут брать по таким ставкам. Если у нас средняя рентабельность 5% в обрабатывающей промышленности, то понятно: чем брать такие кредиты, лучше отказаться от производства. В этом и есть рукотворность кризиса. Когда подняли процентные ставки, предприятия оказались зажатыми между двумя вариантами действий: либо сократить производство, вернуть кредиты, либо переложить процентные ставки на потребителя. И таким образом мы оказались в стагфляционной ловушке, которая приобрела и вправду хронический характер. Центральный банк за три года изъял 6 трлн руб. из экономики. Это дополнение к тем 200 млрд долларов, какие ушли западным кредиторам.

Другая экзотическая вещь, которую нигде в мире между развитых стран мы не наблюдаем: свободное плавание курса валюты создало настоящий Клондайк для финансовых спекулянтов. Процентные ставки в России носят абсолютно маргинальный характер, нигде в мире экономика не работает по таким процентным ставкам. То есть политика, которую наши денежные власти проводят, имеет явно экзотический характер, она противоречит всему сегодняшнему мировому опыту.

Почему все страны мира сегодня дают дешёвый кредитный поток в экономику? Потому что мир переживает структурную перестройку, формируется новый технологический уклад, требуются гигантские инвестиции для освоения передовых технологий. Для того чтобы не проходить вновь через Великую депрессию, как это было в 1930-е годы, наши западные и восточные партнёры сегодня активно прибегают к денежно-промышленной политике; они снабжают экономику дешёвыми длинными деньгами в огромных объёмах. Количество долларов увеличилось всего лишь за 8 лет почти в пять раз, более чем втрое увеличилось количество японской йены, Китай увеличил свою денежную базу также более чем в три раза. То есть все страны мира, кроме нашей, расширяют кредитование экономики, потому что переход к новому технологическому укладу — это гигантские риски, гигантская потребность в инвестициях.

Кто у нас бенефициары денежной политики? Финансовые спекулянты, какие манипулируют курсом рубля. Смотрите, после того как Центральный банк создал для них просто фантастически удобные условия, уйдя с валютного рынка, имея колоссальные валютные резервы или объём денежной базы в экономике, у нас объём спекулятивных валютных операций вырос пятикратно. То есть на фоне сокращения экспорта, импорта, на фоне падения инвестиций и экономической активности в целом огромный рост валютных спекуляций. Как это может быть объяснено? Только тем, что спекулянты имеют возможность манипулировать курсом и получать гигантские сверхприбыли.

Второй бенефициар этой политики сидит за границей. Российская экономика уже два с лишним десятилетия выступает донором мировой финансовой системы. Мы сами денег не создаём, вынуждаем наши корпорации идти за границу, брать кредиты там. В итоге попадаем в ловушку неэквивалентного внешнего экономического обмена.

ЧТО необходимо ДЕЛАТЬ? Когда нас пытаются критиковать: дескать, мы предлагаем напечатать деньги — это неправда. Как раз печатанием денег занимались наши денежные власти и продолжают заниматься, денежная эмиссия идёт. Вопрос: куда эти деньги уходят? Мы видели, чем закончились попытки залезть в кризис деньгами в 2008-м, а затем в 2014 году. Тем, что коммерческие банки, получив деньги от Центрального банка, просто перевели их в валюту, то есть сыграли против рубля, присоединившись к валютным спекулянтам, — такие условия созданы Центральным банком.

Зачем вкладывать в реальный сектор, если на манипулировании курсом можно получать фантастические проценты? Поэтому банки берут государственные кредиты, какие создаёт Центральный банк, и уходят на валютный рынок. Дело не только в том, что необходимо дать эти недостающие примерно 8 трлн руб., какие были изъяты из экономики, а надо уметь их дать. Целевое использование кредитов — это непременное условие программы экономического роста. Требуется деньги давать под контролем, с тем чтобы они направлялись в те сферы развития реального сектора, где инвесторы вкладывают деньги в новые технологии, где работают инвестиционные проекты, ориентированные на перспективные направления роста. Это не старая система централизованных капитальных вложений. Здесь в основе этих кредитов лежат обязательства бизнеса расширять производство. Мы можем выйти на темпы роста в 8—10%, если дадим экономике кредиты. Сегодня доля банковских кредитов в инвестициях всего 7%, а может быть, процентов 40.

Система управления отторгает компетентные и квалифицированные кадры и действует так, потому что в ней отсутствует ключевой элемент — механизм ответственности за результаты работы. Результат работы Центрального банка за последние три с небольшим года можно оценить таким образом: мы недобрали примерно 13 трлн руб. продукции.

Если Центральный банк поднимает процентную ставку, то кредиты сокращаются, экономическая активность падает, инвестиции идут в минус, в то же время, Международный валютный фонд очень доволен этой политикой. Если оценки нашей политике государственного регулирования будет выставлять МВФ, а не реальные потребители этой политики, чего нам ожидать? Я уж не говорю, что обанкротилось рекордное количество предприятий за эти три года, в том числе предприятия высокоэффективные, построенные за последние пять лет. То есть мы видим катастрофические результаты денежной политики, и в то же время ей выставляются блестящие, отличные оценки со стороны Международного валютного фонда, журнала «Euro Money», Всемирного экономического форума и прочих апологетов этой политики. Потому что Центральный банк у нас отвечает не за экономический рост и не за кредиты, а он отвечает с точки зрения Валютного фонда лишь за то, чтобы в России не было никакого валютного регулирования и контроля, чтобы западный капитал мог спокойно заходить в экономику и выходить из неё.

Из простаивающих мощностей 40% не имеют кредитов на оборотные средства: под такие процентные ставки их никто не берёт. Однако у Центрального банка иллюзия по поводу профицита ликвидности. Он считает, что денег слишком много, потому что эти деньги возвращают — применять их себе дороже.

Возьмём отдачу единицы сырья, допустим, лес. Финляндия производит на один кубометр леса в 10 раз больше продукции, чем у нас. Хотя сырьевая база России позволяет увеличить выпуск в разы.

Новый технологический уклад растёт в мире на 35% в год. Наши специалисты по биоинженерии, вычислительной математике и кибернетике везде требуются. Об этом написано в объявлениях на факультетах, выпускающих эти кадры. Кто пишет? Американские корпорации — Intel, Microsoft и так далее. Им наши кадры требуются, а нам кадры эти, к сожалению, не нужны.