Так
уж сложилась жизнь, что связан я был с «почтовыми ящиками».
В СССР так назывались не только жестянки
с надписью «Для писем и газет», но и засекреченные объекты, о которых
супостатам знать лишнее не полагалось.
Рос в военном городке в/ч 64369 – это
всё, что можно было прочитать на конверте, а почта уже знала, где находится
адресат.
А адресат находился в украинской
глубинке, в Томашпольском районе Винницкой области, неподалёку от станции
Вапнярка и легендарного Тульчина, крошечного местечка, где был штаб Суворова и
Южное общество декабристов, где бывала Екатерина Великая, и где Пушкин
познакомился с прототипами сестёр Лариных, Ольгой и Софией.
В этой глубинке был военный городок,
школа авиамехаников, и никому не надо было знать, что однажды там аккуратно
разобрали на детали три американских тяжёлых бомбардировщика, «летающие
крепости» В-29.
Работать начинал на п/я 186,
засекреченном объекте в городе Днепропетровске. «Засекреченном» - наиболее
относительно, это был крупнейший в СССР и в Европе ракетный завод, на котором в
качестве «ширпотреба» (было в СССР такое правило: военный завод на каждый рубль
военной продукции выпускал на рубль продукции гражданской) – выпускал трактора
«Беларусь», какие шли на экспорт.
Время от времени весь Днепропетровск
содрогался от гула ракетных двигателей во время испытаний, но военную тайну
хранили все и вслух именовали предприятие «автозаводом».
И опять только почта знала, куда
доставлять письма с адресом «почтовый ящик №186». Сейчас это завод Южмаш,
потерявший и секретность, и 80% своего технологического потенциала.
А потом – снова «почтовый ящик», уже в
Зеленограде, космическая электроника, бортовые вычислительные машины.
При поступлении на «почтовый ящик»
каждый давал подписку о соблюдении и неразглашении тайны, и полном воздержании
от контактов с иностранцами. За контакты выгоняли с работы – помню вывешенный в
НИИ приказ об увольнении двух девиц, какие где-то в Москве пошли с
иностранцами в ресторан.
Поэтому впервые соприкоснулся с «живыми
иностранцами» когда через третьи руки и четвёртые страны наши «соответствующие
органы» приобрели в обход санкций зловещего НАТОвского КОКОМА, комитета,
контролирующего высокие технологии, вычислительную систему.
Вот чем хорош капитализм? Меры – санкциями,
запреты – запретами, а заплати побольше – и всё тебе будет с доставкой на дом.
На время приёмки системы я получил
разрешение на контакт с иностранцами, впервые услыхал вживую английскую речь и
даже дринкнул vodka с весёлым мистером Мидоусом.
Приёмка прошла эпично: система вышла из
строя, англичане запустить её не смогли – запустили мы. И на прощальном ужине
седовласый английский инженер встал, и предложил стоя выпить «за поразившую нас
молодость и высокую квалификацию советских инженеров».
А потом опять – форма допуска и никаких
контактов.
Ну, понятно. Там – свобода, у нас –
тоталитаризм. Там – «открытое общество», у нас – закрытые «почтовые ящики». Там
контакты с иностранцами приветствуются, у нас – запрещаются. Просто, понятно и
вольготно, как пел Высоцкий.
Но сегодня увидел по Евроньюс допрос
американского генпрокурора Сешенса на предмет контактов с иностранцами.
Не знаю, как выглядели наши девицы,
которых допрашивали на предмет контактов с иностранцами, но американец выглядел
забавно.
Ну, ладно, уволенные девицы подписку
давали, никто их насильно в «почтовый ящик» не загонял. Но неужели американская
генпрокуратура – также «почтовый ящик» и Сешенс давал подписку о воздержании от
контактов? А если нет, и если генеральный прокурор обязан защищать права и
свободы (и свои среди них), почему он не скричал городового или шерифа, чтобы
тот пострелял из верного кольта покусившихся на свободы и устроивших допрос?
Почему он не ответил на наглый вопрос о контактах с иностранцами изысканной
формулой: «А какое ваше собачье дело?».
Я уже давно не «почтовоящичный», сроки
всех подписок истекли – и я не представляю, чтобы кто-то начал совать нос в мои
дела и интересоваться моими контактами с иностранцами. И представить не могу,
как стали бы в России допрашивать генпрокурора Чайку на предмет его контактов с
француженками, американцами, жителями туманного Альбиона или знойной Аравии.
Служба есть служба, так каждый контакт регистрируется и фиксируется, тут
допрашивать нечего – затребуй бумаги и посмотри. А частная жизнь есть частная
жизнь и только моё дело, с какими иностранцами/иностранками и как я
контактирую.
Неужто, в Америке не так?
По материалам сайта КПРФ 
