Елена Воронова в 1885 году закончила курс в учительской семинарии в родном Петербурге. Работать собиралась там же, но судьба распорядилась иначе. Девушку сразил недуг, которые врачи того времени единогласно признали смертельным. Чтобы облегчить страдания безнадёжной пациентки, ей рекомендовали перебраться в Ялту. По пути Елена на пару дней остановилась в Алуште. И осталась на восемь лет, сообщает издание «Крымская газета».

За это время она с нуля организовала школу в приморской деревушке (статус города Алушта приобрела только в 1902 году). О том, как это было, женщина впоследствии рассказала в книге «Школа в Алуште. Из воспоминаний учительницы», которая увидела свет в 1899 году. Мы перечитали эти мемуары, которые не только в красках описывают создание школы, но и рассказывают о том, какой была Алушта почти полтора столетия назад.

Наука на ящиках

«Местечко Алушта представляет из себя селение, раскинутое частью по горам, частью по берегу моря. Народонаселение её смешанное, состоящее из коренных жителей татар, затем греков, русских и евреев. Татары занимаются разведением табака, русские же и греки преимущественно работают на виноградниках. По своим климатическим условиям и целебным свойствам винограда Алушта представляет из себя второй курорт после Ялты, но жизнь здесь несравненно дешевле, чем в этой «Российской усыпальнице», как прозвали здесь Ялту», – делится первыми впечатлениями о приморской деревушке Елена.

То ли доктора ошиблись с прогнозами, то ли крымский воздух сотворил чудо, но уже через три месяца недуг отступил. Наша героиня чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы заскучать без дела, но была довольно слаба для возвращения в Петербург. Тогда она решила заняться обучением местной детворы. На тот момент женщина снимала комнатушку у еврейской семьи. Рядом была ещё одна комната. В сезон её сдавали, остальное время она пустовала.

Мать семейства восприняла идею создать в своём доме школу с энтузиазмом. Девятилетнюю дочь отправила с Еленой в качестве переводчицы на поиски учеников. За три дня будущая учительница и её маленькая спутница обошли все хаты. Условия предлагались такие: «Учить я буду ваших детей даром, но мне нужны книги, бумага, доски и так далее для учения. Приносите на первых порах, кто сколько сможет – кто рубль, кто гривенник, а кто и пятак». Затем Елена приступила к изготовлению дидактического материала. У знакомых помещиков она попросила коробки из-под шляп и папирос. Нарезала их квадратиками, оклеила белой бумагой и написала буквы (на одной стороне красовались буквы гражданской печати, на второй – церковной). «Работа эта взяла у меня целый день, – вспоминала учительница. – Но зато у меня получился большой запас подвижной азбуки». Затем Елена подготовила ящик с камушками – чтобы преподавать арифметику. А перевёрнутые ящики служили и стульями, и партами…

«Кто первым в школу придёт...»

Начало занятий было назначено на 1 сентября. Утром к дому потянулись первые ученики. Всего 17 человек с учётом детей хозяев. Возраст их колебался от 6 до 16 лет. Многие не говорили по-русски. Но Елена справлялась. Через месяц количество учеников возросло до 25, а к декабрю – до 30. Стало тесновато. Тогда Елена решила давать по вечерам уроки французского для детей зажиточных помещиков. Вырученных средств хватило, чтобы арендовать две большие комнаты за 10 рублей в месяц. «Тем временем отец Михаил послал в Симферопольский учительский совет сведения о школе и просил ей официального утверждения и разрешения приступить к строительству», – вспоминает Воронова. Как только школа обрела статус церковно-приходской, в неё потянулись ребятишки из окрестных деревень и экономий (небольших поместий). Занятия начинались в восемь, но уже к шести утра под дверями толпились школьники. У них было поверье: кто первым придёт, тот и в ответах будет первым.

Началось строительство школы. Развернулось оно у церкви, прямо над оврагом.

«Вид с того оврага был бесподобен, – пишет Елена. – Внизу оврага по уступам, по пригоркам, в живописном беспорядке, подобно карточным домикам, ютились татарские сакли и хижины поселян. Никакого хоть сколько-нибудь определённого порядка в расположении этих домиков не было. Двери одних жилищ прямо выходили на плоские крыши других, покрытые постоянно пёстрой толпой играющих ребятишек. Спуска же с этих жилищ зачастую совсем не было, приходилось карабкаться по различным уступам. Дальше деревни расстилались виноградники, среди зелени которых белели господские экономии».

«Не школа, а уездное училище»

Строительство шло стремительно. Вот как объясняет это Волкова: «На юге постройки возводятся удивительно быстро; времени для обсушки стен не требуется. Они сушатся, пока строятся – жгучее солнце делает своё дело. Здание для школы строилось каменное, с железной крышей и небольшой прихожей». Как только здание было готово, купили мебель, картины, географические карты и классную доску. Не сравнить с крохотной комнатушкой, заставленной ящиками, в которой начиналась алуштинская школа… Появились и помощники – Роман Николаевич Яцунов стал вести музыку, а местный батюшка – закон Божий.

К концу второго года обучения в школе было около 60 учеников. С малышами Елена занималась, пока у старших была музыка или закон Божий. После щедрого пожертвования началась пристройка второго класса. Вскоре в школу приехала проверка: сотрудник министерства народного просвещения и директор народных училищ. Они несколько часов экзаменовали ребят. Вердикт был таков: «Они знают гораздо больше, чем требуется. И когда это вы успеваете с ними столько проходить. У вас не школа, а уездное училище». Особенно поразили проверяющих познания ребят в отечественной истории (такого предмета в школьной программе того времени не было).

С пристройкой второго класса число учеников достигло 70. Появился ещё один учитель. Он, как и Елена, работал на общественных началах.

Через пару лет в Алуште поселился зажиточный землевладелец. Сперва он привёл в порядок местную церковь, а после принялся и за школу. Так учебное заведение получило двухэтажное здание и несколько зданий для сдачи в аренду. Большая часть прибыли направлялась на содержание школы и жалованье учительскому персоналу. В 1894 году школа переехала, а её основательница отправилась в родной Петербург.

«Я трудилась для неё (школы. – Ред.), пока она нуждалась во мне. Но когда она стала богата и обеспечена, я уступила своё место другим… Выезжала я из Алушты в самый день освящения новой школы, при громком звоне колоколов, провожаемая рыданиями детей. Об их горе и говорить нечего, они не хотели верить, что их «учительша» покидает их», – этими словами закончила алуштинскую страницу своей автобиографии Елена Воронова.