Что именно собирается поведать любимец театральной и кинопублики, легко узнать, перелистав страницы книги с таким названием, которую он презентовал в Севастополе.
Раскрыться актёрскому таланту и войти в профессиональный круг ему помог Андрей Кончаловский, пригласив сняться в «Сибириаде». Однако известность пришла после главной роли в картине «Мы из джаза». После этого были «Зимний вечер в Гаграх», «Жестокий романс», «Десять лет без права переписки», «Где находится нофелет?», «Забытая мелодия для флейты», «Ширли-мырли», «Небеса обетованные», всего уже более шестидесяти картин. И к тому же успешная карьера в театре. Однако сегодня — о другой ипостаси талантливого человека.
- Александр Васильевич ваше литературное творчество для многих стало открытием. А ведь началось оно не вчера…
- Далеко не днём ранее. Стихи начал писать ещё в прошлом веке, при знаменитых шестидесятниках. Только вот не печатали меня тогда, записав в антисоветчики.
- И за что же в опалу попали?
- За стихотворение, посвящённое поэту-фронтовику Павлу Когану, автору знаменитой «Бригантины». Вы наверняка слышали песню, в которую превратил его стихи композитор Григорий Лепский. Молодёжь на вечерах, на улицах распевала: «Надоело говорить и спорить/ И любить усталые глаза./В флибустьерском дальнем синем море/ Бригантина поднимает паруса...». Не менее известна его «Гроза»: «Косым, стремительным углом/И ветром, режущим глаза,/Переломившейся ветлой/На землю падала гроза...». Так оно начинается, а заканчивается: «И снова тишь… Как равнодушье, как овал./
Я с детства не любил овал!/Я с детства угол рисовал!». Человек неуспокоенной души, романтик. Я до сих пор восхищаюсь его стихами. Жаль, что нынче он забыт, молодые, даже поэты, его совсем не знают. Лейтенант разведгруппы, он погиб в сентябре 42-го. А незадолго до этого написал: «И задохнувшись «Интернационалом»,/ Упасть лицом на высохшие травы./ И уж не встать, и не попасть в анналы,/ И даже близким славы не сыскать…».
А перед войной был наполненный радостью и оптимизмом «Вечер»: «Я шёл, и был уверен,/
И очень твёрдо знал,/ Что жизнь — это солнце!/ Что жить на свете — стоит!..».
- А дальше: «Что в кровь ко мне залезла/ Весенняя гроза…/ Что у моей любимой хорошие глаза…/ Что я живу в стране, где/ Весна зимою даже,/ Где люди, что умеют смеяться и любить…». Чувствую, что если продолжим цитировать, трудно будет оторваться от этого занятия. Однако тема у нас сегодня другая: ваше творчество. Чем же не устроило ваше стихотворение?
- А вы послушайте и, думаю, сами догадаетесь: «Мы все живём, у всех есть право./ Однако прав ли тот, кто врал./ И тот,/ Кто на правах,/ как кроль на травах,/ Огромный вырастил живот?/ И восседая в тесных креслах,/ О Преснях пресно говоря,/ Искал подтекст/ в прелестных песнях,/Всех уверяя, что «не зря»./ И находил, и сходу к делу/ Так приступал, как наступал./ И люди пятились к расстрелу,/ С ума сходили — и в подвал./ И на пол сразу — наповал./ Поэт поэтому овал/ Воспринимал так туго,/ И с детства угол рисовал -/Один лишь угол, угол».
- Оно было опубликовано?
- Нет, что вы! Я прочитал его перед рабочим коллективом на День Победы по просьбе руководителя поэтической студии, которую посещал. Об этом стало известно в соответствующих органах. Попал туда и ещё один мой стих. Вернее, даже набросок под названием «Мозг», написанный опять же по заданию руководителя студии за пять минут. Все похохотали, бумажку я выбросил в урну, не порвав, а просто скомкав… Ну и началось. А я как раз желал уже уходить из театрального училища в литературу, посещал лекции на филфаке Горьковского университета. Однако с меня взяли в КГБ подписку о том, что больше не буду писать и распространять свои стихи. Писать, конечно, не перестал, это уже было не в моих силах, однако не обнародовал. Первая книга «Шаги к стихам» вышла только в 1996 году при содействии Беллы Ахмадулиной. Книгу «Хочу сказать», которую презентую в Севастополе, составила Мария Тарковская — дочь известного поэта-фронтовика Арсения Тарковского, сестра выдающего кинорежиссёра Андрея Тарковского. Вышел сборник в Санкт-Петербурге.
- И уже успел не только найти своих читателей, однако и отмечен критиками и жюри престижной премии «Петрополь», которая присуждается за достижения в области культуры и искусства.
- Не скрою, мне было приятно получить бронзовую статуэтку святой Ксении Блаженной. До такой степени, что едва не расплакался. До этого у меня была премия имени Пушкина.
- Ваши книги нынче выходят не только в России?
- Да, их издают в Америке и во Франции, где мне, кстати, присудили премию имени Франца Кафки. Целых шестнадцать страниц отвели моим стихам в «Королевском журнале». Между прочим, я — первый русский, которого в нём опубликовали. Все свои книги, какие я выпустил за границей и в России, посвящаю маме. Она очень за меня переживала, говорила: «Сашка, брось стихи писать — расстреляют, а то и посадят». Для неё «посадят» — было страшнее, чем расстреляют… Мама знала жизнь… Была очень набожным человеком, как и бабушка, и дедушка. Помню, перед обедом дедушка всегда молитву читал и крестился… на портрет Сталина, который висел в «красном углу» избы. А ведь он был офицером охраны Зимнего дворца. В 1927 году деда с семьёй сослали на Алтай, где я и родился. Помню, когда дед узнал, что Сталин умер, забежал в избу, где я на печке лежал, портрет Сталина снял и хрясь его об колено! А на стене открылась икона Николая Угодника, которая, оказывается, за портретом вождя висела. Маму только в 1959 году реабилитировали. Три её брата отсидели в сталинских лагерях по многу лет. Дядя Терентий вместе с актёром Георгием Жжёновым срок мотал.
- На ваши стихи теперь и песни пишут…
- Несколько романсов написал и поёт мой коллега актёр Володя Качан. «Песню пограничников» на музыку Евгения Крылатова исполняет группа «Любэ» и, говорят, на многих погранзаставах поют. Да, много песен на мои стихи написано, я ведь и о любви пишу, а не только о том, что тревожит и волнует в современной жизни. Однако, конечно, самое большое моё достижение — утверждённая Синодом Русской православной церкви молитва «Господи, дай же мне волю» на музыку композитора Луизы Хмельницкой, сестры моего покойного друга и коллеги Бори Хмельницкого. Её впервые исполнил на открытии храма Христа Спасителя Иосиф Кобзон по благословению патриарха Алексия II. Жаль, что мама до того светлого дня не дожила. Она бы за меня больше всех радовалась.
- Вашим жанром в кино остаётся комедия. А вот стихи, за небольшим исключением, — не просто грустные, а с трагическими нотками. Почему?
- Потому что в стихах важна исповедальность. В них я могу высказать чисто своё, сугубо личное. А сниматься в комедиях люблю потому, что хочу, чтобы люди чаще улыбались, вспоминали мою любимую поговорку «Живёшь — уже праздник».
- Вашей «визитной карточкой» в актёрстве стала роль Стёпы Грушко в картине «Мы из джаза». Она — самая любимая?
- Нет у меня любимой роли. Конечно, очень благодарен замечательному режиссёру Карену Шахназарову за блистательную роль. Однако роли люблю все.
И из первых фильмов, и в картинах последних по времени: «Украсть Бельмондо», «Деффчонки», «Контуженный, или Уроки плавания вольным стилем».
И театральные работы люблю. Недавно после сорока лет перерыва вернулся на сцену. Играю в двух антрепризных спектаклях в Санкт-Петербурге — в очень злободневном трагифарсе «Надоело бояться» и в комедии «Любовь не картошка, не выбросишь в окошко», в Столице России — в комедии «Заложники любви». Есть ещё предложения, однако со временем пока напряжёнка.
Хорошо, что в своей насыщенной жизни Александр Васильевич находит время на встречи с читателями и зрителями. Дорожа, как сам признался, их мнением.
Досье
Народный артист России Александр Васильевич Панкратов-Чёрный родился 28 июня 1949 года в Алтайском крае. Окончил Горьковское театральное училище и режиссёрский факультет ВГИКа. Поэт, член Союза писателей России. Президент фестиваля искусств «Южные ночи», член совета благотворительной организации «Благомир», президент детского спортивного фонда «Наше поколение», председатель попечительского совета межрегионального общественного фонда имени Михаила Евдокимова.
Людмила ОБУХОВСКАЯ.
По материалам информационного агентства Крымская правда 
