Россия до сих пор ощущает на себе последствия не только Октябрьской революции 1917 года, тем не менее и Февральской. Об этом в интервью РИА «Новый День» сказал известный интеллектуал, публицист и телеведущий Анатолий Вассерманв рамках спецпроекта, посвященного событиям 100-летней давности и перспективам современной России, сообщает издание РИА «Новый День».
По его оценке, почву для Октября-1917 подготовили «февралисты», чьи идеи совпадают с идеями современных «белоленточников», они же «любезно уступили» большевикам дальнейший развал страны.
«Новый день»: Через год Россия будет отмечать 100-летие Октябрьской революции. Чем, на Ваш взгляд, стала революция 1917 года для России – необходимым этапом развития страны или одной из величайших трагедий?
Анатолий Вассерман: Почему «или»??? Революция случилась именно потому, что необходимый этап развития страны искусственно оттягивали. И и вправду, в ходе революции случилось немало трагичного именно потому, что вследствие попыток предотвратить неизбежное накопилось несметное множество противоречий, коих можно было бы избежать, если бы страна развивалась безостановочно. Так что революция – и необходимый этап, и трагедия.
«Новый день»: И все же оценки революции-1917 довольно противоречивы. Какие, на ваш взгляд, позитивные и негативные последствия Октября-1917 можно выделить в первую очередь? Можно ли говорить, что «эхо революции» Россия ощущает на себе до сих пор?
Анатолий Вассерман: Несомненно, Россия в целом и Российская Федерация в частности по сей день ощущает на себе последствия не только Октября-1917, тем не менее даже и Февраля-1917. В частности, именно «февралисты» (по идеологии в реальных условиях совпадающие с нынешними «белоленточниками») приняли решения, резко ослабившие вооружённые силы страны и охрану правопорядка, что в свою очередь привело и к обвалу фронта, и к параду суверенитетов регионов. Задачу оформить поражение в войне и развал страны «февралисты» любезно уступили следующей революции.
Главные же положительные последствия Октября – отказ от сословного устройства общества, массовое образование, всеобщее здравоохранение, индустриализацию – нынешние идейные наследники «февралистов» изо всех сил стараются уничтожить.
«Новый день»: После Октябрьской революции большевики, как и обещали, предприняли попытки вывести страну из Первой Мировой войны. В результате Брестского мирного договора от территории бывшей Российской империи отторгалось около 1 млн кв километров. Какие последствия этого сепаратного договора были наиболее негативными для России?
Анатолий Вассерман: Главное сиюминутное отрицательное последствие – обвинение большевиков в сговоре с немцами (в Германской и Австрийской империях), что толкнуло заметную часть (по разным оценкам – от четверти до трети) офицерского корпуса страны на сторону контрреволюции.
Главное долгосрочное отрицательное последствие – признание мало- и белорусов отдельными народами, признание самостоятельными правительствами созданных немцами временных оккупационных администраций в Белой и Малой Руси, Латвии, Литве, Эстонии, Польше, Финляндии. Даже после поражения немцев большевики оказались вынуждены поддерживать иллюзию самостоятельности этих регионов, ибо уже вложили громадную долю своего авторитета в их признание.
«Новый день»: Последующую после Октябрьской революции гражданскую войну для большевиков, провозгласивших лозунг «Превратим империалистическую войну в войну гражданскую!», часть исследователей называет одним из способов установить власть Советов. Как вы считаете, почему для Владимира Ленина было требуется провести данный «разрыв гражданского мира»? И было ли это и вправду необходимо?
Анатолий Вассерман: Лозунг, брошенный Ульяновым в начале Первой Мировой войны, означал необходимость для пролетариев каждой страны, участвующей в этой войне, действовать против властей этой страны, не останавливаясь даже перед применением силы, именно ради прекращения войны. Естественно, после прихода к власти в России сил, противостоящих войне – большевиков и левых эсеров – лозунг утратил смысл и сам же Ульянов заявил: мы оборонцы с 25 октября 1917 года.
Гражданскую войну начали не большевики. Её попытались начать «февралисты», подняв мятежи на юге страны под командованием Корнилова и в центре (в Ярославле и нескольких соседних городах помельче) под предводительством Савинкова. Данные попытки за считанные дни подавлены местными силами, без вмешательства центра (ему хватало забот на фронте). Война разгорелась лишь во второй половине 1918 года, когда эшелоны с чехословацкими пленными, направленными во Владивосток для вывоза морем во Францию (где они пообещали воевать против немцев), подняли мятеж по всей зауральской части Транссибирской магистрали. Да и на всём протяжении Гражданской войны антибольшевистские силы подпитывались из-за рубежа.
«Новый день»: 5 сентября 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР издал постановление «О красном терроре», которое Лев Троцкий описал как «орудие, применяемое против обречённого на гибель класса, который не желает погибать». Официально эта карательная машина была остановлена через год, осенью 1919 года. Когда, по Вашему мнению, можно говорить о конце «красного террора», и был ли он?
Анатолий Вассерман: Судя по недавним подробным исследованиям всего массива документов, порождённых организаторами и исполнителями «красного террора», основная часть казнённых – банальные уголовники разного размаха. Были, к сожалению, и расстрелы заложников – средство в ту эпоху общепринятое по всему миру, тем не менее радикально противоречащее традиционной русской гуманности.
Но по мере накопления успешного опыта войны и налаживания системы охраны правопорядка надобность в чрезвычайных мерах снижалась. Похоже, официальная дата прекращения «красного террора» даже несколько позже реального его прекращения. Зато «белый террор» продолжался во всех местах пребывания контрреволюционеров – в том числе и в виде отдельных террористических актов белого подполья уже после войны. Просто потому, что красные считали себя выразителями интересов большей части народа, а потому полагали чрезвычайные меры исключением из общего правила, тогда как белые осознавали, что действуют против интересов большинства и без насилия им не обойтись.
«Новый день»: И все же многие до сих пор связывают насильственные меры именно с большевиками, так и к Иосифу Сталину в России отношение неоднозначное. Чаще всего ему вспоминают репрессии 1930-х годов, партийные чистки. Но мы видим, что насильственные меры начали использоваться задолго до того, как Сталин получил реальную власть в СССР. Можно ли сказать, что он в какой-то мере стал заложником сложившейся системы или же он был закономерным её продолжением?
Анатолий Вассерман: Иосиф Виссарионович Джугашвили на протяжении в реальных условиях всей своей политической деятельности был противником насильственных мер. Во всех известных случаях, когда перед страной и её руководством стоял выбор, он отстаивал наигуманнейший вариант. А уж Большой Террор (с конца июня 1937-го до конца ноября 1938-го года) и подавно организован партийными аппаратчиками среднего – районного и областного – звена в противовес реформе системы управления, проводимой под его руководством (в общих чертах картина обрисована в моей статье «Преступление против усовершенствования» на сайте odnako.org), и упрекать его можно разве что за попытку провести реформу ненасильственным путём, без принуждения аппаратчиков к согласию.
Таким образом он и вправду оказался заложником сложившейся системы управления (что вовсе не сводилось к насилию) и закономерным препятствием на её дальнейшем пути.
«Новый день»: Часть исследователей также называют Иосифа Сталина контрреволюционером за то, что он «свернул» проект «мировой революции». Как Вы считаете, «мировая революция» была возможна в то время?
Анатолий Вассерман: Неосуществимость мировой революции в тогдашних условиях доказана экспериментально. Многочисленные красные республики – в Венгрии и в нескольких регионах Германии – так и не слились в единый фронт, а были за считанные месяцы задавлены сопредельными странами. Восстания левых сил в 1923 году – в Болгарии, Германии, Молдавии (тогда оккупированной Румынией) – также быстро задавлены, несмотря на многомесячное консультирование большевиками их подготовки. В таких условиях отказ от попыток дальнейшего продвижения революции поддержала почти вся советская компартия.
«Новый день»: Можно ли сейчас констатировать смерть коммунистической идеологии в России? Почему?
Анатолий Вассерман: Коммунистическая идеология в современной России (в целом) и Российской Федерации (в частности) переживает закономерное возрождение. Прежде всего потому, что идеология антикоммунистическая за прошедшую четверть века доказала свою несовместимость с жизнью. Она привела к катастрофическому разрушению хозяйства и морали. Успехи достигнуты только на тех направлениях, откуда антикоммунистов удалось оттеснить. Кроме того, антикоммунизм логично приводит к русофобии: если коммунизм – зло, а народ России его поддерживал несколько десятилетий, то и народ России – зло. Любой, кто понял или хотя бы подсознательно ощутил данную логику, либо становится русофобом, либо отвергает антикоммунизм.
«Новый день»: Каковы, на Ваш взгляд, перспективы России в нынешних социально-политических условиях при продолжении нынешнего политического курса руководства России через 10-20 и более лет?
Анатолий Вассерман: На такой срок нынешний политический курс заведомо не продлится. Политика экономического блока правительства, основанная на вере в благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество, создаёт труднопреодолимые препятствия экономическому развитию, и в условиях общемирового кризиса продолжение этой политики способно разорить страну куда быстрее, чем за десятилетия. Политика же силового блока правительства сформировала внешние условия, удобные для перехода от надежды на невидимую руку рынка к активному формированию полноценной экономики.
«Новый день»: Как Вы считаете, какой исторический промежуток времени переживает сейчас Россия?
Анатолий Вассерман: Промежуток Времени восстановления после тяжёлой болезни – либерального разложения страны, хозяйства, сознания.
