Уже сочетание двух этих имён многообещающе для зрителей. Один из самых талантливых нынешних драматургов, остро ощущающий время, недаром привлекает внимание крупнейшей личности отечественного театра, которой присущи не только высокая художественная взыскательность, однако и определённая гражданская позиция. А это пятый в ряду спектаклей на сцене МХАТ имени М. Горького по пьесам и инсценировкам прозы известного писателя. И я убежден, что скучающих в зале не будет.
ОСНОВАНА моя уверенность на первых премьерных показах. Сосредоточенная тишина много раз прерывалась дружным смехом и аплодисментами. То есть, сразу захватив зрителя интригующим сюжетом, автор пьесы и постановщики спектакля — народные артисты России Валентин Клементьев и Михаил Кабанов держат его до конца.

Чем же держат? На поверку завязка сюжета с «золотом партии», уходящая в историю, воспринимается всё-таки как условно-фантазийная, и продолжение её образует лишь нечто вроде искусственной обёртки основного, реального действия. В то же время, сцены и персонажи этого действия, происходящего в современной жизни, — подлинная стихия Юрия Полякова, по пьесам, повестям и романам которого даже многие годы спустя можно будет изучать «лихие 90-е» и последующие 2000-е.

Новая его пьеса приводит нас в загородный дом главы претенциозного банка «Бескорыстье-Лимитед» Марлена Барабаша (очень колоритен в этой роли заслуженный артист России Сергей Габриэлян), где зрителям предстоит немало знакомств с разнообразными людьми. И первый из них, я бы сказал, самый выдающийся — отец банкира, взятый сюда сугубо временно из дома престарелых.

«Мощный старик со Звездой Героя Социалистического Труда на душегрейке», как сказано в авторском комментарии, когда-то был партийным руководителем на территории, равной трём Франциям, а сейчас прикован к инвалидному креслу-каталке. Вспомнил же про него сынок лишь потому, что завлекающе звучащее «Бескорыстье-Лимитед» вот-вот лопнет и понадобилась отцовская квартира, дабы выручить за неё деньги для поддержки этого необычайно сомнительного банковского «дела».

Трудная роль досталась народному артисту России Владимиру Ровинскому. Ведь Пётр Лукич Барабаш в течение всего спектакля фактически неподвижен, да к тому же есть в тексте его роли налёт некоторого резонёрства. Но всё это преодолевается замечательным мхатовским мастером. В итоге образ получился живой и и вправду мощный, хотя не безгрешный. А наибольший грех, по собственному признанию Петра Лукича, в том, что Советскую власть не уберёг.

Отсюда назойливый сон, который так нередко мучает его. Будто он, член ЦК, докладывая с трибуны партийного съезда о трудовых победах, под конец обращается к дряхлеющему Брежневу с прямым критическим словом во имя будущего страны. Однако на самом-то деле ничего подобного он не сказал — побоялся. Наверное, побоялись, а также другие.

— А в результате все мы теперь живём в одном огромном дурдоме, — замечает по этому поводу его сиделка красавица Оксана, беженка с Украины, ярко воплощённая в спектакле артисткой Ириной Архиповой.

ДУРДОМ… Словечко, согласитесь, наиболее знакомое, и наверняка у вас самих не раз оно вырывалось во всяких раздражающих до предела ситуациях «новорусской» действительности. Данные ситуации столь обыденны, что к чему-то явно нелепому люди стали уже привыкать. Однако автор пьесы и создатели спектакля, о котором идёт речь, не желают, чтобы привыкали!

В моём представлении именно этим больше всего продиктована новая совместная работа Юрия Полякова и коллектива под руководством Татьяны Васильевны Дорониной. Памятуя, что театр, согласно известной формуле, «не отражающее зеркало, а увеличивающее стекло», сквозь него нам предлагают увидеть происходящее в отделении дурдома на Рублёвке, какое являет собой особняк банкира. Мы смотрим — и хохочем от души. Однако тут же вдруг пронзает щемящая печаль, чуть ли не до слёз...

Такова особенность дара писателя, понятая и великолепно передаваемая театром. Юмор и сатира, лёгкая ирония и ядовитый сарказм оборачиваются порой очень драматически.

Смешно смотреть, как на зов «Машка!» из двух соседних комнат выскакивают одновременно две молодые беременные женщины — дочь банкира Мария и Мария-жена (артистки Арина Алексеева и Екатерина Кондратьева), причём эта четвёртая жена Марлена Петровича моложе этой его дочери от третьего брака.

Смешно слышать, что сын от первого брака Василий, ставший священником, мирил в храме две группировки преступников. А теперь они в знак благодарности подвозят его на шикарной иномарке в сопровождении охранного кортежа джипов к особняку отца, готовые потом транспортировать и в обратный путь, на церковную службу. Вместе с тем персонаж этот вносит свою серьёзную ноту в словопрения, происходящие на сцене. Молодого и уже отлично заявившего о себе актёра Максима Бойцова стоит поздравить с новый филигранной работой.

Кстати, о преступниках. Представители их на сцене также появляются, хотя называют себя, разумеется, иначе. Один, Жан Жакович Пумпянский, рекомендуется экспертом загадочного ФЗХ — «Фонда помощи злоупотребляющим художникам», а реально — гравёрам-фальшивомонетчикам. Другой, Иван Иванович Перезверев (!), — «коллектор по особо важным долгам».

Типажи, надо сказать, очень выразительные, и это безусловный успех актёров Артемия Оя и Антона Хомятова. Так вот, если первый в своём демонстративном фанфаронстве уморительно смешон, то второй однозначно зловещий. Однако ведь с документами у него «всё правильно, всё как положено», и майор ФСБ Волковец (Михаил Кабанов) после вполне формальной проверки уважительно заключает: «Свободен».

Остроумна эта беседа представителя власти с человеком из уголовного мира, как и предшествующий ей разговор того же Перезверева с банкиром Барабашем. Оказывается, есть у этих троих и общие знакомые «наверху», и схожие дела-заботы. А резюме майора каково! «Государство в отношения хозяйствующих субъектов не вмешивается». Чем не дурдом, если за юридически солидной фразой отношения воровских, грабительских, а уж вовсе не хозяйствующих субъектов? Мы же знаем: выбивает коллектор у банкира просто-напросто преступный «общак».

Это можно считать и ответом на риторический вопрос, выплеснувшийся из души неприкаянного полиглота Николая Карловича Турусова: «Откуда у людей столько денег?!» Кроме него, пожалуй, все знают — откуда.

А он, смешной и жалкий, хорохорящийся, однако фактически несчастный, каким с жизненной достоверностью изображает его Валентин Клементьев, разумеется, жертва того самого дурдома, в какой превратилось вопиющее житьё вокруг и о котором точно сказала в начале спектакля украинская беженка Оксана Тарасовна Сметанка.

Они оба жертвы. Она — историк по специальности, работавшая совсем недавно, как и муж её, над диссертацией. А Турусов, знающий восемь языков и тринадцать диалектов, судя по всему, незаурядный лингвист, филолог. Однако оба невольно превратились, по определению банкира, в нищебродов, готовых за гроши стать обслугой. Знания их не необходимы. И вот она — сиделка при старике-инвалиде, а он вынужден шляться по ночным клубам вместе с великовозрастным балбесом, банкирским сынком от второго брака, в поисках невесты для него.

«Теодор пьёт, танцует с девицами, знакомится. А я сижу в уголке и учу готландский диалект», — рассказывает в минуты откровенности лингвист Николай Карлович историку Оксане Тарасовне. А она ему — про свою беду: муж Степан буквально помешался на том, что «укры» — самый древний народ в мире. «Ахилл был укром, и Гомер был укром, и Христос был укром…»

Дурдом? Разошлись ведь из-за этого и разъехались!

В ФИНАЛЕ спектакля им уготована встреча. Там же, в загородном доме банкира, куда вызывают сантехника, — и появляется он, Степан. Взаимная радость мужа и жены, объятия, поцелуи. Но такой хеппи-энд, честно говоря, не очень убеждает или, по крайней мере, не воспринимается как успокаивающий в судьбе этой пары. Много ещё испытаний неизбежно предстоит впереди…

Вообще, насколько я понял, финальная часть спектакля оказалась наиболее сложной для создателей его. Впрочем, для автора пьесы — также. Надо было как-то завершить ту историческую завязку, придуманную вначале, которую я назвал условно-фантазийной. Знаю, что были разные варианты. Наверное, по этой причине и название авторское после трёх показов в театре сменили: вместо «Золота партии» стал «Особняк на Рублёвке». Однако условность в конце концов осталась условностью, искусственность — искусственностью.

Это относится и к юному Вене, появляющемуся здесь под революционным псевдонимом Чегеваров. Он, представляющий «правый фланг леворадикального центра», вроде бы призван олицетворять протестную часть в нынешнем «дурдоме». Однако такой, каким выглядит в спектакле, вызывает он лишь усмешку. Соответственно снижается и звучание высоких пафосных слов о будущем, которые произносит под занавес этот паренёк.

Впрочем, меньше всего упрёк в данном случае относится к одарённому актёру Тимофею Ивашине. Просто роль так написана — несколько шутейно, не вполне всерьёз. Хотя разыскивает «опасного экстремиста», «борца за справедливость» аж майор ФСБ, над чем также невольно усмехаешься.

Тем не менее вопиющее житьё, которое мы видим вовсе не только на сцене, должно же когда-нибудь измениться к лучшему. И постановщики спектакля, стремясь расширить пределы «семейной комедии» (так жанр определил драматург), используют для этого кинохронику, музыку, песню.

Замечу, что достойным помощником их стал заведующий музыкальной частью театра композитор Валерий Соколов. Для спектакля, первый раз показанного 7 ноября 2017-го, то есть в день 100-летия Великого Октября, он подобрал очень сильные фрагменты из Одиннадцатой симфонии Дмитрия Шостаковича, написанной к 40-й годовщине этого эпохального исторического события. Потрясающе звучат они на фоне документальных кадров расстрела Верховного Совета России, страстей киевского Майдана, пожара в одесском Доме профсоюзов… Соколов и свою музыку органично включил в спектакль, а для завершения его, на мой взгляд, удачно предложил тревожно-призывную песню Игоря Шамо на стихи Роберта Рождественского, созданную ими почти 45 лет назад для телефильма «Как закалялась сталь»:

Остался дом за дымкою

степною,

Не скоро я к нему вернусь

обратно.

Ты только будь,

пожалуйста, со мною,

Товарищ Правда,

Товарищ Правда!

Высокий юношеский голос слышится как будто из иного мира. И силуэты будёновок, возникающие на экране, напоминают, какой трудной была борьба за этот иной мир. «Уверуй, что всё было не зря», — написал когда-то, обращаясь к нам, Василий Шукшин.

Да, мы должны в это верить и делать всё зависящее от нас для лучшего, гораздо более справедливого, честного и чистого устройства нашей жизни.